Он отпустил Джейн и отошел назад, не в силах вымолвить ни слова, обнаружив, что она стала еще прекраснее.
— Я была дурой, — прошептала Джейн. — Я всегда любила и люблю только тебя, хотя и боялась себе в этом признаться. Но сейчас я нашла тебя и никогда больше не отпущу — никогда, до самой смерти!
Кит смотрел на нее и ненавидел себя за те слова, которые должен был сказать.
— Я… я нашел тебя слишком поздно, Джейн, — прошептал он. — Я думал, что ты умерла, и дал обещание другой.
Внезапно все краски сошли с лица девушки и ее охватила безудержная ярость.
— Где она? — закричала Джейн.
— В Картахене, — печально ответил Кит, — и я дал торжественную клятву вернуться к ней.
— Хорошо, — прошептала она, и ее изумрудные глаза заблестели от слез. — Но в твоей клятве нет ничего такого, что бы запрещало тебе поцеловать меня сейчас?
Кит наклонился и нашел ее губы. Они были теплыми и солеными от слез. Потом Джейн отстранилась и пристально посмотрела на Кита. Бернардо подумал, что так человек может смотреть на еду и питье, которые спасут ему жизнь. Но тут она снова заговорила.
— Пойдем в дом. Расскажи мне обо всем. Я хочу понять, что случилось, но не могу. Но все же я должна! Я должна!
Она взяла его под руку и повела в дом. Кит ничего не скрывал. Он начал свой рассказ с похищения Бианки в Кал-де-Сак и о том, как она поколебала его преданность Маленькой Розе. Во время рассказа Бернардо наблюдал за девушкой и заметил, как к ней постепенно возвращается самообладание. Наконец она встала и взглянула на Кита.
— Вы оба должны остаться на обед. Я сейчас пойду распоряжусь, а потом мы сможем более спокойно разобраться в этом дьявольском беспорядке.
Она вышла, но ни Кит, ни Бернардо не сказали ни слова. Бернардо раскурил две длинные трубки и передал одну Киту. Они молча сидели и курили в темноте.
Впоследствии ни один из них не вспомнил, кто первый услышал шаги в темноте — оба мгновенно оглянулись. Джейн стояла в платье, похожем на туман и лунный свет. Оно казалось облаком, окутавшим ее фигуру, прихваченным у талии великолепным поясом.
Кит застыл, сжимая трубку. Мгновение спустя он уже целовал девушку, чувствуя, как его охватывает лихорадка страсти. Он совершенно позабыл о Бернардо, а когда остановился, чтобы перевести дух, они уже были одни. Джейн взглянула на него своими блестящими изумрудными глазами.
— Ты оставишь меня ради другой женщины? — прошептала она. — Но сможешь ли ты сделать это?
Кит взглянул на нее, и его глаза потемнели от боли.
— Нет, — хрипло признался он. — Я не смогу, даже если придется нарушить святую для меня клятву и отправиться в ад!
— Ты дал ее неохотно, не зная, что я жива. Позволь мне поехать к ней, Кит. Позволь мне рассказать ей про нас. Если она достойная женщина, то отпустит тебя.
Кит серьезно взглянул на нее.
— А если нет?
— Тогда я освобожу тебя от нее, — угрожающе воскликнула Джейн. — Она не причинит тебе больше хлопот — ни тебе, ни другому! «Чайка» стоит на якоре в этой гавани, и у меня есть для нее команда! Я последую за тобой в Картахену. В конце концов, я все еще капитан корабля, хотя и стала более женственной, — внезапно, опомнившись, она протянула к нему руки. — Прости меня, Кит. Я все еще больше морской ястреб, чем женщина. Обними меня и научи быть нежной.
Но пальцы Кита уже нащупали в кармане камзола то, что осталось от знамени с черной цаплей. Бианка, бедная маленькая Бианка может быть именно сейчас борется с видениями. К тому же, нужно закончить дело с Луисом дель Торо. Только тогда он будет свободен.
— Нет, — нахмурился он, — для этого у нас будет много времени. Дела не могут ждать.
Джейн медленно пошла к нему. Лунный свет играл на ее обнаженных плечах. Воздух был напоен ароматами тропических цветов, варварских запахов. Она сделала еще шаг, и ее чувственные губы пробудили в нем тысячи разнообразных ощущений, еще прежде, чем прикоснулись к его собственным. Когда она заговорила, ее голос был хриплым, а слова вылетали с трудом, как будто ей не хватало дыхания.
— А до завтра? — прошептала она. — Разве дело не может подождать до завтра?
Утром 20 марта 1697 года, когда большой французский флот отправился на запад, в Картахену Джейн Голфин металась по своей спальне. Она все больше и больше распалялась, начиная ненавидеть свою женскую сущность. Никогда в жизни она не была так возмущена. Она, которая привыкла все держать в своих руках, сейчас должна сидеть, подобно Пенелопе, в пустом доме, и ждать любимого, который может к ней никогда не вернуться.
Читать дальше