Михаил Алексеев: Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

Название «Северный поход» («Северная экспедиция»), о котором с пафосом говорили сначала Сунь Ятсен, а потом Чан Кайши 17, никоим образом не следовало воспринимать буквально. Хотя конечная точка Северного похода была известна – Пекин, где всегда заседало враждебное Югу центральное правительство. Но сегодня там мог находиться один враг, а завтра – другой, что и происходило в действительности. Путь же к Пекину пролегал через многие провинции, правители которых отнюдь не испытывали симпатий к «революционерам» с Юга. Не говоря уже о том, что провинция Гуандун находилась в самой южной части Китая, поэтому любой военный поход, не направленный в сторону Востока или Запада, был походом на Север. Ни Сунь Ятсен, ни впоследствии Чан Кайши так до Пекина и не дошли. Даже гипотетический захват Пекина не позволил бы окончательно объединить страну, так как оставался еще у власти правитель Автономных Трех Восточных Провинций Китайской Республики Маньчжурии Чжан Цзолинь. На подвластные ему территории никто, кроме японцев, и не покушался. Тем не менее вся деятельность Сунь Ятсена была подчинена идее Северной экспедиции.

Реальными силами Сунь Ятсен не располагал, ибо войска, на которые он вынужден был опираться, принадлежали к различным милитаристским группировкам южных и юго-западных провинций. Лидеры этих группировок непрерывно враждовали между собой за контроль над богатым Югом страны. Более того, они не тратили все силы на борьбу с бэйянскими (северными) милитаристами, контролировавшими наиболее боеспособные соединения цинской армии, предпочитая в определенных обстоятельствах вступать с ними в политические сделки. В самом же Сунь Ятсене местные милитаристы видели политически популярное прикрытие своих местнических действий. Все это очень скоро обострило отношения между союзниками. В мае 1918 г. чрезвычайная сессия парламента заменила главу военного правительства директорией из семи человек. Реальная же власть оказалась в руках гуансийского милитариста Лу Жунтина. Доктор Сунь вынужден был признать провал своих планов, вышел из правительства и возвратился в Шанхай.

Однако и бэйянские милитаристы не располагали достаточными силами для подчинения Юга и победы в гражданской войне. На Севере 4 сентября 1918 г. парламент избрал президентом Сюй Шичана, старого бэйянского деятеля. Его кандидатура не вызвала споров между аньхойской и чжилийской группировками.

Разгром правящей части господствующего в императорском Китае служивого сословия – бюрократии (за исключением верхушки бюрократии, возглавившей армии и захватившей руководство провинциями) привел к образованию своеобразного политического вакуума, так как новые политические силы, представлявшие нарождавшуюся национальную буржуазию, были еще слабы и не оформлены.

Политическая слабость буржуазии объяснялась в первую очередь тем, что китайский капитализм и китайская буржуазия не имели собственной предыстории, их возникновение явилось прежде всего результатом «открытия» Китая и привнесения туда развитых форм капитализма.

Особенности рабочего класса определялись небольшим «стажем» капиталистического предпринимательства в Китае и полуколониальным характером капиталистической эволюции. Основным источником формирования рабочего класса было беднейшее крестьянство, поставлявшее неквалифицированную рабочую силу, а также ремесленники и городские низы. Преобладание легкой и пищевой промышленности предопределило распространение женского и детского труда. Одновременно китайскими и иностранными предпринимателями сознательно проводился курс на омоложение рабочего класса. Обеспеченным, по самым скромным оценкам, был лишь узкий слой высококвалифицированных пролетариев. Вообще кадровых рабочих насчитывалось всего несколько десятков тысяч человек, в подавляющем большинстве это были рабочие в первом поколении.

В наследство от императорского республиканский Китай получил тяжелейшее аграрное перенаселение, в значительной мере определившее производственный и социальный облик китайской деревни. В 1917 г. обрабатывалось примерно 1,5 млрд му земли (1 му равняется 0,067 га), что и определяло ничтожно малый размер среднего хозяйства – менее 20 му земли. Значительная часть сельского населения представляла собой безземельную бедноту.

Претензию на гегемонию в обществе заявили так называемые новые средние слои – служащие республиканских учреждений и капиталистических фирм, учителя и студенты, функционеры политических партий и общественных организаций, офицерство. «Новыми» они были потому, что с начала ХХ в. интенсивно шел процесс распада служивого сословия (шэньши) и разворачивался процесс формирования новой интеллигенции – служивой и неслуживой. Переходный характер всей социальной структуры Китая делал позиции новой интеллигенции весьма прочными, а относительно высокий образовательный уровень (всегда в Китае ценимый) и причастность к политической организации позволяли не без успеха претендовать на лидерство в политической жизни страны.