Ицхак Арад - Партизан - от долины смерти до горы Сион, 1939–1948

Джимми пришел к нам с вестью, что вчера, после полудня, провозглашено в Тель-Авиве создание государства Израиль. Мы были потрясены. В напряженной атмосфере боев мы забыли, что это был последний день присутствия британцев в стране. Мы передали это сообщение всем бойцам на позиции. Возбуждение и радость охватили всех. Тяжелые бои и многие жертвы были не зря. Мы выпытывали у Джимми детали, но он ничего такого не знал. Из штаба батальона ему передали короткое сообщение. Мы крутили рычажок радиоаппарата Джимми, в надежде найти какую-то радиостанцию и услышать подтверждение воистину благой вести. Но голоса, несущиеся из разных радиостанций, были на арабском языке: истерические вопли и звуки военных маршей. Никто из нас не знал арабского. К полудню пришел к нам Зиви. Его рота должна была сменить роту Джимми, которая сократилась в течение последних боев до размера взвода. Зиви пришел из штаба батальона и рассказал, что ранним утром все арабские государства открыли скоординированное между собой наступление на государство Израиль. Тель-Авив бомбили египетские самолеты, тяжелые бои ведутся на всех фронтах. Безмолвие воцарилось вокруг. Вдруг послышался восторженный голос Глинки: "Ну, одну войну мы закончили, начинаем новую войну". Я задумался на миг, и сказал: "Мы не закончили одну войну и начинаем новую. Это одна война, которая началась давно, и она продолжается…"

Война продолжается…

Через расстрельные рвы Полигона и Понар, через подполье в гетто Швенченис и партизанскую войну в лесах. Через бегство. Нелегальную репатриацию и борьбу с британцами… Через войну за Независимость, Синайскую кампанию, операции возмездия и Шестидневную войну… Войну на истощение и войну Судного дня…

Война продолжается перед ликами рано оборвавшихся молодых жизней Гришки и Рувки, Давидки и Иоськи, Мати и Циби, Джимми. Глинки и Зиви…

Длинен список на построении мертвых…

Она несомненно завершится благодаря им в один из дней.

Дополнение к предисловию.

В то время, как мои товарищи не евреи, с которыми плечом к плечу, сражался в великой партизанской войне, могли почивать на лаврах и праздновать победу над нацистской Германией, моя судьба была — продолжать сражаться в четырех кровопролитных войнах.

В этой книге подробно описывается первая из них — война за Независимость, война за создание государства Израиль. В Катастрофе и партизанской войне я хорошо усвоил, что это такое — жить без родины и своего государства. Потому я продолжал сражаться. Путями бегства и нелегальной репатриации я прибыл штормовой темной ночью к берегам Израиля тайком от британцев и их кораблей, которые держали блокаду моей родины, пресекая возможность евреям, спасшимся из Катастрофы ступить на обетованный берег.

Книга эта писалась в два этапа. Первый — это первые три месяца моего пребывания в Израиле, когда я, девятнадцатилетний юноша, жил в кибуце Ягур, второй — после завершения войны за Независимость, в возрасте 22 лет. Книга не писалась по следам описываемых событий, но все же почти вплотную к ним, когда переживания и воспоминания еще свежи и абсолютно верны.

Книга написана более 62 лет назад. Я описывал все, увиденное глазами молодого человека, бойца, в стиле военного дневника. Я старался не выказывать мои эмоции, скрыть слезы, которые стояли в глазах моей матери и отца, когда я навсегда расстался с ними в Варшаве, в декабре 1939. Я впервые в жизни видел слезы в их глазах, юноша, вступающий в возраст зрелости, и не понимал, что прощаюсь с ними навечно. Я не упомянул во время написания книги мои слезы и беззвучный плач, когда стоял у руин моего дома в Варшаве, в мае 1945. Это были мгновения, когда мне окончательно стало ясно, что я остался один в мире, без родителей, без того, чтобы знать, где и когда они нашли свою смерть, без могилы и надгробья, чтобы скорбеть по ним.

В настоящем, глазами и пониманием человека, достигшего преклонного возраста, и как историк с гораздо более обширными познаниями об общем фоне и деталях событий, происшедших и описываемых в книге, я бы несомненно написал ее несколько иначе, не скрывая эмоций. И все же, я решил оставить книгу такой, какой она была написана шесть десятилетий назад, аутентичной событиям тех лет.

Семья, погибшая в Катастрофе

Сестра, партизанка Рахиль Рудницкая.