Алексей Витаков: Посох волхва

Хнитбьерг двинулся в сторону надвигающихся сумерек, за ним последовали трое норманнов, а Хроальд и Олаф остались возле туши секача.

– Мы скоро управимся, Хни! – крикнул херсир, взмахнув боевой секирой над мощной кабаньей ляжкой.

Отряд Хнитбьерга продвигался вперед очень медленно, соблюдая все правила предосторожности, а Вавула шла перед ними, сохраняя дистанцию, держа зажженную головню. Она уводила их все дальше и дальше от того места, где остались Хроальд и Олаф. Идущим за дымом норманнам казалось, что еще немного, и они будут у цели, которая откроется перед ними в виде человеческого жилья. Но одна сотня шагов сменилась другой, затем третьей, а чаща не кончалась. Хнитбьерг начал нервничать. Он то и дело оборачивался назад и громко кричал филином, чтобы Хроальд понимал направление движения.

Наконец, когда терпение у норманнов стало подходить к окончательному краю, лес раздвинулся, и перед глазами пришельцев открылась лесная поляна, посередине которой темнела дремучая, убогая камора. Из узкой отдушины шел сизый дымок. Хнитбьерг подошел к каморе и потянул на себя дверь лаза. Дверь покоилась на кожаных петлях, которые издали долгий, удушающий скрип. На убогом очаге, сложенном из каких попало камней, стоял полуведерный чугунок, в котором зазывно булькала вкусно пахнущая разными приправами похлебка…

Хроальд и Олаф торопились. Уже вовсю сгущались сумерки, и им побыстрее хотелось, чтобы этот день закончился долгожданным отдыхом. Торопились, да. Но при этом тревожные предчувствия не отпускали херсира. Он шел в том направлении, откуда подавал сигналы Хнитбьерг, держа на своем плече ногу убитого секача. Вот и поляна.

– Хни, где ты, старое, рассохшееся корыто? – херсир крикнул и одновременно потянул дверь на себя.

Картина, что открылась глазам Хроальда и Олафа, настолько ошеломила их, что они какое-то время в полном онемении стояли, позабыв о тяжести груза. Первым в себя пришел старый херсир. Он внимательно обвел взглядом нутро каморы и сразу понял: его соплеменники были отравлены. Но возникал другой вопрос: почему они все как один смотрят в одну точку, и на их мертвых лицах застыл нечеловеческий ужас?

Хроальд посмотрел в том направлении, куда были уставлены стеклянные взгляды мертвецов, и тут же почувствовал, как вокруг его ноги затянулась петля. Затем – резкий рывок. И вот уже неодолимая сила тащит херсира по земле волоком. Он перевернулся на спину, приподнял голову и увидел круп мощного гнедого коня и жилистые ноги, обмотанные почти до колен мокрой рогожей. Всадник повернул голову, и норманн узнал в нем человека без лица.

А скорость все увеличивалась. Конь протащил Хроальда несколько раз по поляне вокруг зловещей каморы. Мелькнуло перекошенное страхом лицо Олафа. Потом из-за чернеющих стволов вышла согбенная старуха и поднесла горящую головню к соломе, которая большими охапками опоясывала дремучее жилище. Огонь вспыхнул мгновенно, стал разрастаться вширь и подниматься вверх, его гудение покрыло остальные звуки.

Через несколько минут пылающая камора превратилась в невероятный по своим размерам огненный столб, достигающий звездного неба. А конь тащил и тащил привязанного за ногу норманна – круг за кругом.

Вскоре пламя перекинулось на прошлогоднюю траву и поползло в разные стороны, увеличивая огненный обхват. Нагретые от трения о землю кожаные доспехи старого херсира вспыхнули, загорелись борода и волосы на голове. Вскоре человек, окончательно превратился в живой, орущий и мечущийся от нестерпимой боли факел. Прогорела и лопнула веревка. Обугленный до черноты, но еще непонятно каким образом живой, знаменитый скандинавский викинг херсир Хроальд-старый в последний раз в своей жизни поднялся на ноги и встал в полный рост. Прогоревшие поленья рук взметнулись к небу, откуда уже спускались две белокудрые девы, две валькирии, чтобы забрать то, что осталось от человеческой плоти и отнести в чертоги Одина…

Спустя сутки бродячие гусляры встретили в лесу совершенно голого, обожженного человека. Глаза его были расширены от ужаса, а все тело тряслось в дикой лихорадке. Несчастный не помнил ни своего имени, ни рода-племени, ни земли, породившей его. Гусляры веселой ватагой направлялись в Новоград. Как раз в это же самое время проплывали по Волхову торговые драккары северных гостей. Безумец стал показывать на них и, по всему видать, проситься на борт. Его пустили. Оказавшись на судне, он схватил большой черпак для вычерпывания скопившейся воды и нечистот и стал рьяно работать, чем весьма удивил норманнов. Они решили его взять с собой в дальние странствия, туда, где лежала самая богатая и самая загадочная страна – Византия.