Иван Дроздов: Баронесса Настя

Настя могла быть только невидимкой, певцом за сценой, — другой роли для неё не было. «Сегодня надо многое решить…» — думал он, ещё не зная хорошенько, что он будет решать и каким образом.

К нему в каюту собирались деловые люди — директора банков, их дочери. Роберт пригласил всех к столу. Началась деловая беседа, каждый имел здесь свой интерес, и разговор принимал всё более оживлённый характер. Роберт много ел и пил, — пил, причём, больше обычного, и это заметили его собеседники. В самый разгар беседы он неожиданно поднялся»

— Я выйду на палубу, освежусь.

Он пошёл на другую сторону носовой палубы. Ночь была тёплой, звёздной. Внизу, рассекаемые кораблём, шелестели волны. Близилась полночь. Он стоял у поручня носовой палубы, смотрел на дверь Фириной каюты и думал, как бы оттуда выманить Настю. И оторопел: Настя сама вышла из каюты и, не видя Роберта, встала у поручней недалеко от него. Роберт подошёл к ней и, горячо, взволнованно дыша, взял её за руки.

— Настя!.. Хочу поговорить с вами, начистоту, решился, наконец.

— Что вам угодно, сударь? — спросила Настя, высвобождая руки.

Тон её голоса, холодный и даже враждебный, задел его самолюбие. Он схватил Настю за плечи, привлек к себе, попытался поцеловать. Настя сопротивлялась, ударила его по щеке.

— Как вы смеете? — раздался её голос.

И тогда Роберт, уязвленный таким отпором и разгорячённый вином, рванул на ней платье. Настя вскрикнула и вновь ударила Роберта. Как раз в эту минуту в дверях каюты появился Пряхин и в свете, вырвавшемся из открытой двери, увидел потрясшую его сцену: барсом подскочил к Роберту, приподнял и — швырнул за борт. Роберт вскрикнул, и крик его тотчас потонул в ночи. Его никто не услышал, и никто не заметил происшедшей сцены. Корабль, шелестя волнами, продолжал свой путь.

— Что же мы наделали? — испуганно прошептала Настя.

Пряхин тяжело дышал.

— А ничего… Мы ничего не знаем, никого не видели.

— Конечно, конечно. Однако же…

Она ощупала своё порванное платье.

— Пойди в спальню, там на спинке кресла висит халат.

Бросив за борт платье, Настя облачилась в халат и привела в порядок причёску.

— А теперь… Как ни в чём не бывало пойдём в Фирину каюту.

Фира, торжественно сияя чёрными глазами и протягивая каждому из них билет, сказала:

— Через два дня вылетаете в Москву. Только просьба: Роберту — ни слова. К вашей гостинице подойдет автомобиль, — улыбнулась она Пряхину, — и в нем будем я, баронесса Функ и Анчар.

Она взглянула на Настю.

— Я всё устрою. И всё будет о-кэй!

Вошёл капитан. Встревоженный, почти испуганный, спросил:

— Где мистер Роберт?

Все пожали плечами: не знают они, где мистер Роберт.

Утром, во время завтрака, никто не спрашивал о Роберте. Если капитан что–то и подозревал или знал о ночной трагедии, то молчал сознательно, — таинственным и страшным для него было исчезновение хозяина. Все другие из соображений такта не пытались установить место, где и с кем уединился Роберт. И на другой день, и потом, когда все сходили по трапу, покидая корабль, никто не спросил о нём. Роберта всегда окружала тайна…

В условленный день и час генерал фон Линц, Пряхин и Настя вылетали из аэропорта Майами.

Судьба Роберта их уже не интересовала. Каждый был занят мыслями о доме.

Они знали, что у стен Берлина заканчивалась Вторая мировая война, а где–то уже зачиналась война очередная, на этот раз без применения пушек. Но она была ещё впереди.

Беспорядочное вихревое течение.