Олег Кожевников: Жажда жизни [litres]

Я уже который месяц ломаю голову – как нам изготовить собственный генератор. Ведь медь мы добывать и плавить уже научились – значит, медную проволоку сможем как-нибудь сделать. Научились плавить бронзу и делать из неё инструменты и оружие. Да, многое теперь мы умели, но не было у нас элементарной лампочки, бумаги. Опять-таки вопрос о стали. Железо использовали только то, которое когда-то попало вместе с нами в этот мир, это же касалось и стекла, пластика, да и многих других материалов. Слишком нас было мало, чтобы даже и пытаться получить всё, что требовалось для цивилизованной жизни. Я чувствовал, что, несмотря на все наши усилия, мы потихоньку скатываемся в бездну первобытной жизни. Но что делать? По крайней мере, я всё сделал, чтобы не увидеть собственными глазами чудовищной картины первобытных плясок своих внуков. Уж они-то точно будут пользоваться душем, ватерклозетом и, возможно, электричеством. А уж как будут жить их внуки, было мне неведомо. Главную задачу для нас, для первого поколения, я видел сейчас только в том, чтобы нас стало как можно больше.

Но вроде бы и с этим мы пока справлялись неплохо. Сейчас в нашем племени было уже тридцать один человек. И уже наши самые взрослые дети начали выполнять кое-какую полезную работу. Старшие практически взяли на себя работы по содержанию наших домашних животных. А стадо у нас было уже довольно большое и насчитывало восемнадцать голов. Из них только потомков туров было двенадцать голов, кроме этого – шесть пойманных нами жеребят диких лошадей. Старшим детям выпасать это стадо помогали и потомки Оззи. К сожалению, сам наш верный пёс умер от старости шесть лет назад. Но ещё перед этим мы выловили молодую волчицу, и у неё появились щенки от Оззи.

Наш старый заслуженный трудяга погрузчик «Авант» был ещё в работоспособном состоянии, но использовали его теперь редко. Во-первых, берегли; а во-вторых, грузы мы теперь перевозили на пароконных повозках, а для пахоты использовали быков туров (которых мы теперь называли волами). От коров туров получали молоко, половина которого шла на приготовление масла, сметаны, творога и других молочных продуктов. Если сказать прямо, нам сейчас и охотиться-то нужно было лишь изредка – вполне реально было прокормиться сельхозпосадками и продукцией нашей животноводческой фермы. Но это значило потерять прежнюю форму. Поэтому еженедельно организовывались охотничьи экспедиции на какой-нибудь из двух водопоев. У нас на каждом из них были стационарно установлены большие арбалеты. Ездили на охоту на двух повозках по берегу Мокши. Проходом через расщелину теперь практически не пользовались. А зачем?

Теперь к берегу Мокши, что у водопада, вела хорошо наезженная дорога, а оттуда, часа за полтора, на повозке можно было добраться до первого водопоя. Конечно, этот путь был доступен только через неделю после сезона дождей. До этого всё русло Мокши было заполнено несущейся с бешеной скоростью водой.

Вдоль русла Мокши, на скалах, мы обнаружили месторождение меди, а недалеко от водопада было найдено олово. Так что, кроме охоты, мы теперь периодически становились рудокопами. Чаще добывать руду для производства бронзы не имело смысла, сейчас у нас был даже переизбыток её. Теперь в первую очередь требовался не металл – устойчивый дефицит был в ткани. Мы, конечно, сажали лён и делали из него полотно, но растущую колонию так и не получалось обеспечить тканью с избытком. Слишком процесс получения ткани изо льна был трудоёмким и медленным. Но ничего, скоро дети подрастут, можно будет увеличить посевы льна и более или менее решить вопрос с тканью. Решили же мы вопрос с обувью. Василий так научился выделывать кожу, что в мокасинах, которые он строчил, можно было ходить безо всяких носков и портянок. В учениках у него были и мой десятилетний сын, и первенец Виктора. Так что сапожных дел достижения Василия не умрут, ими ещё будут пользоваться наши потомки.

Всего у меня с Леной было семеро ребятишек, у Сергея с Натальей восемь, а у Виктора с Верой пятеро. В этом вопросе подкачали только Василий с Люсси, у них было только трое. При этом Люсси рожала чаще всех, но, как правило, дети были или мёртворождёнными, или умирали в первый год жизни. У других тоже случались трагедии, и дети умирали, но это было скорее исключение, чем правило. А у Василия и Люсси это было просто бедой. Только каждый пятый из рождённых выживал. Всё-таки никуда не денешься против несовместимости генов. Чудо уже то, что у потомка кроманьонца и неандерталки всё-таки появились дети. А уж как мы только не пробовали лечить их детишек, но всё было без толку.