Иоланда написала Изабелле, что Агнесса готова вернуться в Лотарингию – она научила ее всему, чему могла. Агнесса даже не подозревает о надеждах, которые возлагает на нее старая королева, знает только, что обязана служить королю и стране. Пусть Изабелла сама постепенно подтолкнет Агнессу к пониманию того, как сильно она нужна королю, если эта чистая девушка пробудит в нем любовь, о которой, как считает его теща, он давно мечтает, не отдавая себе в этом отчета. Если осторожно направить Агнессу Сорель, она может стать спасением для безутешного монарха.
Хотя Иоланда совершенно уверена, что замостила королю путь к будущему счастью, в безопасности Рене она уверена совсем не так сильно. Она как никогда ждет писем, но порой они приходят с ужасной задержкой. И ни одно из них не вселяет в нее веры в победу – в Италии все без улучшений.
К концу 1441 года от Рене приходит очередное письмо.
Я до сих пор в Неаполе. Альфонсо осадил город, и в течение семи месяцев мы держали оборону – жители проявляли при этом чудеса храбрости. Тяжело смотреть, как страдают мои добрые неаполитанцы. Многие отправили свои семьи за пределы города, и в нем остались только мужчины, способные сражаться. Королевский замок был построен много лет назад и рассчитан на то, чтобы выдержать подобную осаду, и под ним есть несколько небольших тоннелей, через которые нам поставляют еду и порох. Но с каждой неделей людям за городскими стенами все сложнее нас снабжать. И наконец сегодня пять моих старших капитанов попросили встречи со мной.
Они с глубоким сожалением сообщили мне о том, что еда и порох подходят к концу и наше положение стало безвыходным. И дали мне понять, что мне ни при каком раскладе нельзя попадать в плен. На короля Франции будут давить, чтобы он выплатил огромный выкуп за мою жизнь или за жизнь горожан. Как больно мне было слышать, что я больше ничего не могу сделать, и осознавать, что они совершенно правы! Они потребовали, чтобы я покинул Неаполь, пока это еще возможно, и протянули мне бумагу, подписанную всеми капитанами: она гласила, что им придется открыть ворота, и будет лучше, если меня не будет в городе. Я так и застыл, когда понял – хотя, честно говоря, я это предвидел, – что мне придется оставить свое королевство и бросить своих людей на произвол судьбы. Я был вынужден согласиться на их требования. Теперь я готовлюсь бежать из города тем путем, который, кажется, построили другие правители много лет назад.
Иоланда снова и снова перечитывает этот отрывок, чувствуя острую боль за сына: Рене прекрасно осознавал, как кузен-завоеватель обойдется с его людьми. Подумать только – быть изгнанным из города собственными капитанами! Он вынужден бежать, не только чтобы спастись самому, но и затем, чтобы им не пришлось страдать еще сильнее, если его возьмут в плен. «Бедный мой сын!» Как ей хочется обнять его, сказать, что не все люди – герои, что война – это не благородное искусство, что смерть может прийти мгновенно, внезапно и несправедливо. Неужели он до сих пор не усвоил этот урок? После того, как с ним обошелся герцог Филипп, как он может до сих пор верить в рыцарство?
Она читает дальше:
Перед уходом я попросил солдат собраться на плацу, а капеллана – отслужить мессу. Каждый обнажил голову, преклонил колени и принял Святое Причастие. После службы я прошел сквозь ряды, пожимая солдатам руки, хлопая их по плечам, пытаясь при этом улыбаться и не плакать. Мне не нужно было ничего говорить – все знали, что я ухожу, и понимали почему. Многие и сами не могли сдержать слез. Они – все мы – сделали все, что было в наших силах, но теперь пришел конец: конец моему королевству, конец их свободе, конец нашим надеждам и мечтам. Никто из нас не сомневается, какое будущее ждет город, отказавшийся подчиняться человеку, который считает себя его законным правителем. Альфонсо Арагонский жестоко отомстит Неаполю, в этом мы уверены.
Иоланда в тревоге ждет следующего гонца. Что случилось? Удалось ли Рене сбежать? Она ходит туда-сюда по коридорам и заламывает руки. Кончился тот покой, которому она еще недавно радовалась. Две недели она живет в страхе, сердце ее трепещет в ожидании новостей – и все же она молит, чтобы они поскорее пришли.
И вот наконец письмо. Иоланда дрожащими руками разрывает конверт. Оно от Рене, написано его собственной рукой. Он жив!
Матушка, я жив, но сгораю от стыда. Я уже не король, а так, одна пустая оболочка. Когда я вышел, чтобы попрощаться со своими верными капитанами, я не смог вымолвить ни слова: во рту у меня пересохло, и только слезы продолжали катиться по щекам. Я стоял на крепостной стене и махал своим людям рукой, а они салютовали мне. Потом я развернулся – и уже не нашел в себе сил оглянуться назад. Двое из моих капитанов провели меня через череду помещений внутри стены, открывая и закрывая двери; наконец мы оказались в небольшой комнате с колодцем посередине. Они сняли крышку, я заглянул внутрь и увидел узкую железную лестницу. На меня надели прочный кожаный фартук, такой же закрепили на спине и связали их на поясе. Оба капитана опустились на колени, и я ненадолго возложил каждому руку на голову. Никто не проронил ни слова. Я забрался в колодец и стал спускаться по лестнице. Через несколько минут ступеньки закончились, и туннель свернул направо. Как мне было сказано, я сел, оттолкнулся от пола и отклонился назад, слегка приподняв голову. Вскоре я почувствовал, что скольжу вниз по гладкому полу туннеля – все быстрее и быстрее. Я почувствовал запах моря. Через несколько минут туннель выровнялся, но я продолжал скользить, хоть и медленнее. Я еще какое-то время спускался вниз, и, когда я набирал слишком большую скорость, туннель снова выравнивался. Вдруг я увидел впереди свет – и вскоре приземлился ногами в мягкий песок.
Читать дальше