Густав Эмар: Том 13. Охотники за пчелами. Каменное сердце

Между тем Тигровая Кошка торжествовал победу. Дон Эстебан, напуганный состоянием дона Педро, счел, что настало время вмешаться.

— Дон Педро, — громко позвал он и сильно встряхнул его за плечо. — Опомнитесь. Этот негодяй солгал, ваши дети не опорочили вас. Я все время находился с ними в Воладеро.

Дон Педро грустно старался уразуметь смысл обращенных к нему слов. В какую-то минуту он повернул голову в сторону дона Фернандо, посмотрел на него и разрыдался.

— О, это правда! Это правда! Не так ли, Эстебан?

— Клянусь вам, дон Педро! — внушительно сказал тот.

— Благодарю! Благодарю! Я знал, что этот негодяй лжет! Дети мои! Дети мои!

Молодые люди бросились к нему на шею и осыпали его ласками.

Тигровая Кошка, скрестив руки на груди, снова разразился зловещим хохотом.

— Они любят друг друга, говорю же тебе, брат. Обвенчай же их!

— Они имеют право любить друг друга, — прозвучал вдруг громкий голос.

Все обернулись. В шалаш вошла Мануэла.

— А! — воскликнула она, бросив насмешливый взгляд на Тигровую Кошку, который сам, не зная почему, испугался ее внезапного появления. — День правосудия настал! Я уже давно жду его. Господь Бог всех рассудит, и для проявления своего могущества он избрал меня.

Все присутствующие взирали на эту женщину с восторгом и почтением. Она же словно преобразилась. Глаза ее излучали свет. Спокойной и величественной походкой она направилась к асиендеру.

— Дон Педро, достопочтимый господин мой, — заговорила она с волнением в голосе. — Простите, что я долго заставляла вас страдать, но мною руководил Господь. Он один определял мои поступки. Дон Фернандо сын не ваш, а мой. Вот ваш сын, — добавила она, указывая на дона Эстебана.

— Он! — вскричали все присутствующие.

— Это ложь! — взревел Тигровая Кошка.

— Это правда, — решительно заявила Мануэла. — Ненависть слепа, дон Леонсио! Вы по ошибке похитили не сына вашего брата, а сына бедной кормилицы. Взгляните на дона Эстебана. Все, знавшие его мать, увидят в нем ее черты.

И в самом деле, он, как две капли воды, был похож на жену дона Педро, но этого никто никогда не замечал.

— О, вы навсегда останетесь моей матерью! — воскликнул дон Эстебан, нежно обнимая старую женщину.

— Матушка, — дон Фернандо тоже радостно бросился на шею к ней.

Дон Педро пришел в себя и испытывал безграничную радость. Тигровая Кошка заревел, как хищный зверь.

— А! Так вот как! Но не все еще кончено!

Быстро вытащив из-под платья кинжал, он бросился на дона Педро, который от радости забыл о его присутствии.

Однако за ним наблюдал один человек. Люсиано потихоньку пробрался в шалаш и стал за спиной разбойника, не спуская с него глаз. Едва тот вскочил с места, как Люсиано вцепился в него мертвой хваткой.

Как раз в эту минуту ворвался Сапота с ножом в руке, и присутствующие не успели глазом моргнуть, как он вонзил нож по самую рукоятку в горло разбойника.

— Никогда мой нож не был таким метким. Надеюсь, этим ударом я заслужу прощение за многие другие?

Тигровая Кошка некоторое время продолжал стоять, раскачиваясь из стороны в сторону подобно дубу, наполовину вырванному из земли. Глаза его еще пылали злобой, но уже начали заволакиваться мутной пеленой. Он хотел что-то сказать, но рот его исказила судорога, и черная кровь фонтаном забила из горла. Он рухнул на землю, его тело несколько раз еще судорожно дернулось и беспомощно застыло на месте.

Он был мертв, но на лице его, искаженном предсмертными муками, все еще сохранилось выражение жестокой ненависти, которая пережила его.

— Правосудие свершилось, — сказала Мануэла твердым голосом. — Бог покарал его!

— Помолимся Всевышнему! — сказал дон Педро, опускаясь на колени возле трупа.

Присутствующие последовали его примеру. Сапоте с сознанием исполненного долга почел за лучшее исчезнуть, не преминув при этом взглядом попрощаться с Лючиано, ответившим ему благодарной улыбкой.

Теокали — мексиканский храм.

Выражение, употребляемое для обозначения потомков древних завоевателей, кровь которых всегда оставалась без примеси.

Мильта — по-апачски значит стрела.