Олег Никифоров - Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР

Микрофильмы были, по некоторым сведениям, изготовлены лишь в 1988 году, когда руководству службы было уже полностью ясно, как будут развиваться события. Трудно сказать, нужно ли было вообще при таких перспективах производить микрофильмирование и кому эти микрофильмы могли предназначаться. Развитие событий в СССР также не оставляло особых надежд для руководства МГБ ГДР на то, что эти сведения могли пригодиться «старшему брату». Хотя тогда еще в руководстве КГБ СССР предпочитали обнадеживать своих «младших коллег» и играть роль покровителей, хотя бы на словах. Правда, есть версия, что микрофильмирование архивов, по меньшей мере внешней разведки, производилось как минимум дважды, а может быть, и трижды, и не только всей картотеки, но и отдельных частей архива.

Сам генерал-полковник Вольф, как свидетельствует его преемник Вернер Гроссманн, практически с середины 1984 года уже не участвовал в работе разведки, хотя окончательно закончил службу лишь 15 ноября 1986 года. Поэтому встает вопрос, кто и зачем отдал приказ о микрофильмировании. Проблема внутри аппарата МГБ ГДР состояла в том, что министр госбезопасности Эрих Мильке исходил из необходимости полной интеграции картотек МГБ ГДР, включая и все данные, имевшиеся у внешней разведки. Конечно, в первую очередь речь шла об агентуре. Вольф противился этому, поскольку не хотел, чтобы Мильке получил доступ к данным его агентуры и вообще был детально информирован о деятельности внешней разведки. И не только потому, что в разведке действует принцип: чем меньше лиц посвящены в дела разведки, тем надежнее она работает. Были и другие причины, связанные с подходом к работе разведки, да и вообще всей системы госбезопасности самого Мильке. Для непосвященных это может хорошо объяснить случай с освещением разведкой визита главы ГДР Эриха Хонеккера в ФРГ. Гроссманн в своих воспоминаниях отмечает, что Мильке стал требовать от разведчиков подробной информации о пребывании Хонеккера в ФРГ и даже о том, закончились переговоры или продолжаются. Собственно говоря, считает Гроссманн, тот должен был бы получать на этот счет информацию от подчинявшейся ему охраны Хонеккера и задействовать зарубежную агентуру для этого было бы просто опасно с точки зрения ее провала. Подобное пренебрежение конспиративностью объясняет, казалось бы, сиюминутность и поверхностность взгляда на работу спецслужб, характерное не только для партчиновников в ГДР, но и для работы в тот период времени некоторых легальных зарубежных резидентур КГБ (резидентур, в которых разведчики находились под официальными прикрытиями дипломатов, торговых представителей, журналистов, банкиров). Но то, что можно допустить для партийного чиновника, вряд ли подходит для такого специалиста, как Мильке. Если предположить, что Мильке был специалистом высокого класса, что касается деятельности спецслужб, то остается только одно. Видимо, он все-таки любыми путями стремился получить хоть какой-то доступ к агентуре своего разведуправления. В пользу того, что Мильке вполне отдавал себе отчет в последствиях своих требований (в отличие от многих представителей партийной бюрократии СЕПГ), может свидетельствовать его жизненный путь от журналиста, подпольщика и боевика 30-х годов, участника гражданской войны в Испании, бойца французского движения Сопротивления до влиятельной фигуры партийного и политического аппарата в ГДР. Не случайно, что после объединения Германии 26 октября 1993 года 85-летний ветеран спецслужб был приговорен берлинским судом к шести годам лишения свободы за участие в убийстве двух берлинских полицейских в 1931 году, во времена Веймарской республики. Остальные дела против Мильке были закрыты судом в ноябре 1994 года по соображениям его преклонного возраста. Особенность характера Мильке состояла в том, что он, как отмечает Вольф в своих воспоминаниях, «был тщеславным». Другой чертой Мильке было честолюбие и, как пишет Вольф, «тому (то есть Мильке) едва удавалось обуздать свои честолюбивые стремления самому стать во главе госбезопасности». Особенно если учесть, что в те годы (начало 50-х годов) во главе МГБ ГДР стоял Эрнст Волльвебер, который, как считает Вольф, был полной противоположностью Мильке. Волльвебер во время Первой мировой войны — матрос, до 1933 года — депутат рейхстага, а потом руководитель бюро Коминтерна, находившегося в Копенгагене. По данным высокопоставленного руководителя советской разведки в предвоенные годы Павла Судоплатова, в те и в послевоенные годы Волльвебер был агентом сначала НКВД, а потом КГБ. Судоплатов в своей книге «Разведка и Кремль» называет Волльвебера в числе специальных агентов-нелегалов, участвовавших в создании для Москвы «мощного агентурно-диверсионного аппарата в Западной Европе и на Дальнем Востоке». Но даже связь с КГБ, стоявшим у истоков создания МГБ ГДР, не спасла Волльвебера от интриг Мильке, который в конце концов и занял его место во главе восточногерманской госбезопасности. Вольф отмечает, что «наша служба (внешняя разведка) с первого дня ее существования была (для него) бельмом на глазу» [28] Вольф М. Указ. соч. С. 51. . Это объясняет его стремление прибрать ее к своим рукам. Чтобы понять психологию и обстоятельства возвышения Мильке, надо вернуться к событиям 1953 года.