Андрей Резниченко - Империя протестантов. Россия XVI – первой половины XIX в.

В лоне лютеранской традиции трудились выдающиеся богословы, чьими писаниями зачитывались и православные, и католики. Достаточно вспомнить о том, что одной из настольных книг святителя Тихона Задонского, жившего в XVIII веке, было “Истинное христианство” Иоганна Арндта (эта же книга стояла на почетном месте в домашней библиотеке Иоганна Себастьяна Баха). О том, как высоко святитель Тихон ценил эту книгу, свидетельствует одно из его писем, где он советует: “После Библии прочитывать Арндта, а в прочие книги, как в гости, прогуливаться”. В подражание Арндту святитель написал свой собственный труд – “Об истинном христианстве”.

Хотел бы отдельно остановиться на опыте ХХ века, ставшего для многих христианских общин веком мученичества и исповедничества. В 2017 году мы отмечаем страшную дату – 100-летие кровавой Октябрьской революции, положившей начало массовым гонениям на Церковь в России. Жертвами этих гонений были не только православные, но и католики, и протестанты. Напомню, что, когда была расстреляна царская семья, вместе с ней в подвале Ипатьевского дома погибли и несколько близких людей, среди которых был католик, полковник царской армии Алоизий Трупп. А спустя несколько недель была расстреляна гофлектриса императрицы лютеранка Елизавета Шнейдер. И на Бутовском полигоне, наряду с православными, расстреливали христиан иных конфессий, а также верующих других религий.

Христианство подвергалось гонениям, правда, далеко не столь массовым и кровавым, и в гитлеровской Германии. Одной из жертв этих гонений стал протестантский пастор Дитрих Бонхёффер, повешенный за месяц до окончания войны в нацистском концлагере Флоссенбург. Труды этого выдающегося богослова ХХ века сегодня вдохновляют миллионы христиан разных конфессий.

Можно было бы привести много других примеров, свидетельствующих о значительном вкладе лютеран в общую сокровищницу христианского духовного и культурного наследия.

Сегодня протестантский мир переживает нелегкое время. Некоторые общины Севера и Запада встали на путь либерализации богословского и нравственного учения, объявили нормой то, что в Священном Писании обозначается как грех, ввели под влиянием секулярной идеологии ритуал “благословения” однополых союзов и многие другие новшества. Однако значительная часть протестантов – и к ней относится абсолютное большинство протестантских общин России – продолжает стоять на традиционных позициях в нравственных вопросах. И мы в Русской православной церкви очень надеемся на то, что эта позиция останется непоколебимой. Если уж следовать принципу “только Писание”, то ему надо следовать во всем, в том числе и в тех вопросах, по которым современный секулярный мир занял иную позицию.

Дорогие друзья, будем помнить о том, что, несмотря на все наши разногласия, нас, православных и протестантов, объединяет вера в Иисуса Христа как Бога и Спасителя. Будем стараться в нашей повседневной жизни следовать Евангелию – тому завету, который Господь Иисус Христос оставил Своим ученикам на все времена.

“Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же”, – говорит Священное Писание (Евр 13:8). Времена меняются, мода меняется, различные философские и мировоззренческие течения возникают и исчезают, а Христос и Его учение остаются непреложными. И это та основа, на которой мы призваны строить свою жизнь и свое свидетельство», – сказал Иларион [21].

Мартин Лютер и его сторонники стали первыми, кто использовал передовые технологии своей эпохи, я имею в виду книгопечатание, для широкого и быстрого распространения своих религиозных идей.

Фактически печатный станок стал технологической опорой и важнейшим инструментом Реформации. К моменту приезда Лютера в Виттенберг революционному изобретению Гутенберга было более 50 лет, в конце XV века в Европе действовало уже более тысячи типографий. Кстати, историческая ирония в том, что Гутенберг, прежде чем напечатать свою Библию, совершенствовал технологию книгоиздания на массовой печати бланков индульгенций.

Лютеровские «95 Тезисов», изданные не только на латыни, но и на немецком языке, были отправлены Альбрехту Бранденбургскому, попали к Папе Льву X и даже к императору Максимилиану, который пришел в ярость от слов простого монаха. Возмущенные «ересью» католические иерархи приступили к активному противодействию. Для начала Лютеру предложили диспут с родным ему орденом августинцев. Когда его вызвали на собрание капитула ордена в Гейдельберг, он предполагал, что все может закончиться для него также, как в свое время для Яна Гуса – попросту сожгут. Но на удивление собратья-монахи в основном его поддержали. Тогда Папа Римский поручил кардиналу Каэтану, своему представителю на имперском Рейхстаге в городе Аугсбурге, помимо решения политических вопросов, встретиться с Лютером и заставить его публично отречься от своих взглядов. Кардинал слыл человеком не только высокообразованным, но и послушным, ему поставили задачу провести диспут с мятежным монахом, а не получится – арестовать и доставить в Рим. Получивший охранную грамоту от курфюрста Саксонии Фридриха Мудрого, Лютер поехал в Аугсбург, все равно опасаясь, что итогом станет сожжение на костре. Каэтан не стал дискутировать, а просто потребовал от монаха отречься от «еретических» идей, изложенных реформатором в трактатах. Лютер отказался, заявив, что его должны для начала убедить в их ошибочности. Узнав о том, что его все же могут арестовать, реформатор ночью тайно бежал в Виттенберг, где под защитой курфюрста выступил с призывом о созыве вселенского собора Церкви. Внезапно умирает император Максимилиан, и в силу политических интриг Лев X решает сделать новым императором Фридриха Мудрого, для чего даже указывает своему легату занять примиренческую позицию по отношению к Лютеру. Краткое перемирие нарушает богослов из Ингольштадтского университета Иоганн Экк, который выдвигает обвинения не в адрес Лютера, а против его последователя Андреаса Карлштадта, ученого из Виттенбергского университета. Очередной диспут назначили провести в Лейпциге. Со временем стало ясно, что Экк выбрал за основу вопросы, связанные с тезисами немецкого реформатора, и поэтому Лютер также заявляет о своем участии в дискуссии. Ситуацию осложнило еще и то, что за несколько недель до дискуссии в Лейпциге императором стал испанский король Карлос I, человек строго ортодоксальных взглядов, ярый сторонник Римской церкви. В ходе жаркого лейпцигского богословского обсуждения в 1519 году Лютера вынуждают заявить, что «Констанцский собор необоснованно осудил Яна Гуса и что простой христианин, основывающийся на Священном Писании, обладает большей властью, чем все папы и соборы, не имеющие такого основания» [22]. Реформатора тут же выставляют еретиком и противником Церкви. Стоит отметить, что во время диспута Лютер защищал в том числе и восточную церковь, православие. Когда в один из дней обсуждалось первенство Папы Римского, реформатор вопросил: «Где в Писании, где у отцов Церкви первых веков говорится о папстве? И неужели Экк считает подлежащими вечному осуждению всю греческую церковь и ее величайших отцов Григория Назианзина и Василия Великого?» Пред лицом оппонентов Лютер заявил, что опирается в своем богословии только на Священное Писание как на единственный источник истины, что для папистов было сильнейшим раздражителем. С этого момента начинается открытое противоборство с римской курией реформатора и его сторонников, число которых множилось ежедневно. Надо сказать, что в тот момент на фоне защиты национальных интересов Германии и стремления обрести независимость от Рима Лютера поддержали многие гуманисты и немецкие националисты. Таким образом, для широкого распространения идей Реформации сложились благоприятные политические условия.