Фрэнк Йерби: Сарацинский клинок

Вейблинген был швабский город, принадлежавший Гогенштауфенам. С тех пор как Конрад III Швабский основал династию Гогенштауфенов, владетелям Штауфенских гор противостояли герцог Генрих Баварский и его дядя Вельф, или Гвельф. Когда герцог Генрих отказался признать избрание Конрада императором Священной Римской империи, Гогенштауфены осадили его в Вейнберге, и тогда, впервые в истории, на поле боя раздались боевые крики: “Хи Вельф!“ и “Хи Вейблинг!”. Эти боевые кличи пересекли Альпы, трансформировались в названия “гвельфы” и “гибеллины” и превратились в названия партий, поддерживающих Папу и императора. Тот факт, что Иннокентий III первым поддержал Оттона Брунсвика, гвельфа, против Фридриха, до того как Оттон предал Папу, вероятно, объясняет данную эволюцию, но ни один из современных тем событиям источник не дает этому никакого убедительного объяснения.

Моше Маймон, прозванный европейцами маймонидом, был великим еврейским ученым. Он родился в мавританской Испании, позднее стал придворным врачом благородного курдско-сирийского султана Юсуфа, которого историки по сей день ошибочно именуют Саладином (у султана было множество титулов, среди них и Салах-ад-дин. Неполный их перечень: аль Малик аль Насир аль Султан Салах-ад-дин Юсуф. Приблизительный перевод таков: Победитель, Щедрый Султан Веры Юсуф). Находясь при дворе султана в Каире, Маймонид написал свой знаменитый труд “Далат аль Хаирин”, название которого обычно переводится как “Путеводитель по сложному”. В нем он пытался примирить еврейскую теологию с мусульманским аристотелианизмом и, таким образом, вскрыл конфликт между наукой и религией. Он, например, объяснял видения пророков физическими явлениями, точка зрения, с которой современные психиатры наверняка согласятся. Он выдвинул также атомную теорию сотворения мира.

Водяные колеса древнего образца, состоявшие из одного горизонтального колеса, чьи спицы выступают за обод и вращают спицы другого, установленного вертикально в колодце колеса, на ободе которого укреплены бадьи, поднимающие воду, а всю эту систему приводит в движение слепой верблюд, – все еще используются в Египте. Автор снял на пленку два таких водоподъемника весной 1951 г. около Луксора.

Это было необходимо, потому что дуга арбалета делалась из упругой стали, а не из дерева. Никакой воин не мог согнуть ее руками. На знаменитом рисунке Тинторетто, изображающем штурм Константинополя крестоносцами в 1204 году, ясно виден солдат, заряжающий арбалет с помощью двух ручных лебедок. Но Тинторетто, конечно, не знал о действии большого арбалета, ибо его солдат не прижимал ногой замыкающее устройство, на котором держится стрела. Установить стрелу можно было только навалившись всем телом. Стальная дуга была и главным достоинством большого средневекового арбалета и самой серьезной его слабостью. Будучи натянутой, тетива арбалета могла послать стрелу, с легкостью пробивавшую стальную кольчугу. Такая стрела пробивала тело воина, не прикрытое доспехами, насквозь. Но выпустив стрелу, арбалетчик оказывался беззащитен. Прежде чем он мог заново зарядить свой арбалет и вновь выстрелить, его могли разрубить на куски закованные в доспехи рыцари. Поэтому арбалетчиков всегда защищали пешие и конные солдаты.

Тем не менее в те времена длинные луки применялись редко. Это было слабое оружие длиной в три фута, стрела которого не могла пробить даже кожаный щит, не говоря уже о кольчуге. Отличные английские луки в пять футов длиной, из которых английские йомены поражали французских рыцарей и генуэзских арбалетчиков при Креси, успевая выстрелить двенадцать раз против одного их выстрела, появились только через столетие после описываемой нами истории.

Упомянутый выше рисунок можно увидеть в Палаццо Дожей в Венеции.

Когда упоминаются доспехи, то почти неизбежно наше воображение рисует себе пластинчатый панцирь с тяжелым шлемом, которые выставлены во многих музеях. Однако эти пластинчатые панцири относятся к четырнадцатому и пятнадцатому столетиям, и означали они закат рыцарства. В двенадцатом и тринадцатом веках рыцари облачались в кольчуги, длинные, спускающиеся ниже колен, сделанные из двух– и трехслойных стальных колец. Эти кольчуги были достаточно гибкими, давали хорошую защиту и весили гораздо меньше, чем пластинчатые панцири, сменившие их спустя столетие. Примечательно, что от рыцаря тринадцатого века требовалось вскочить в седло, не касаясь стремян, в то время как рыцаря четырнадцатого века усаживали на коня с помощью лебедки! Воин в кольчуге, сброшенный с коня, без труда мог подняться на ноги и продолжать сражаться, а “ходячий танк” следующего столетия, оказавшись на земле, был обречен лежать там, пока его не убьют или какой-нибудь друг или слуга не поднимут его.