Понсон дю Террайль: Похождения валета треф

Но королева сейчас же отдернула их и с негодованием сказала:

— Потрудитесь встать и уйти отсюда!

— Но ведь я люблю вас, — со стоном крикнул Ожье, — люблю до безумия! Маргарита насмешливо расхохоталась и возразила:

— Может быть, это и так, но… Покажите-ка свои руки! А ну-ка, скажите мне, куда девалось кольцо, которое было у вас на пальце? Ага, молчите? Наверное, вы отдали его той женщине, которая ждала вас в Блуа, а теперь приходите докучать мне своими лживыми клятвами.

— Вы ошибаетесь, кольцо здесь! — ответил Ожье и достал из-под камзола кольцо.

— Какая странная идея носить кольцо то на пальце, то в кошельке! Нет, здесь таится что-то странное!

— Ах, господи, но это секрет, который не принадлежит мне.

— И вы еще осмеливаетесь уверять меня в своей любви? Эта фраза Маргариты была последним ударом, сразившим молчаливость Ожье.

— Ну хорошо, — сказал он, — чтобы вы уверились в чистоте моих намерений, я все расскажу вам.

— Ну да! Вы просто сочините какую-нибудь басню.

— Клянусь вам, что я скажу только правду.

— Хорошо, я выслушаю вас, но берегитесь: я по глазам узнаю, правду ли вы говорите или нет.

Ожье опять опустился на колени около Маргариты и сказал:

— Это кольцо я получил от наваррского короля.

— Но ведь вы говорили, что видели короля только один раз «жизни?

— Нет, я солгал вам. Я видел его два раза: один раз в Нераке и раз — в Париже.

— Давно ли это было?

— Только два дня тому назад, и я видел его очень короткое время.

— Король и приказал вам остановиться в Блуа?

— Да, в Блуа и во многих других местах.

— А, так значит, вы занимаетесь политикой?

— Как вам сказать? Мне кажется, что нет.

— То есть как это «кажется»? Разве вы сами не знаете?

— Нет, не знаю.

— Но кольцо…

— Кольцо дано мне только для того, чтобы меня везде признавали за гонца наваррского короля.

— Куда вы отправляетесь?

— В Гасконь.

— Но ведь Блуа…

— В Блуа я виделся с неким сиром Брюйо.

— Что же вы сказали ему? Чтобы он приготовил лошадей на будущую ночь.

— Разве наваррский король отправился в путешествие?

— Насколько я понял, он везет какую-то женщину.

Королева с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Она вообразила, что все поняла теперь… Кто могла быть эта женщина? Очевидно, Сарра, которую Генрих спешить укрыть в Наварре… О, это было последней каплей в чаше оскорблений Маргариты как жены.

Однако она сдержала свое негодование и принялась расспрашивать Ожье далее. Но Левис сам не знал ничего более; он даже показал королеве обе записки, данные ему Генрихом Наваррским, но, не зная беарнского языка, Маргарита не могла прочитать их.

— Должно быть, женщина, с которой путешествует наваррский король, — фаворитка? — спросила она.

— Вы думаете? — наивно произнес юноша.

— Да ведь, если бы с ним ехала его супруга, он не стал бы окружать путешествие такой таинственностью.

— Пожалуй, вы правы.

— Вы когда-нибудь видали наваррскую королеву?

— Никогда.

— Говорят, что она очень красива и не глупа.

— Да, если верить общему слуху, это самая красивая и самая умная женщина во всей Франции.

— Так не находите ли вы, что поведение короля… просто непростительно?

— Господи…

— И, если королева вздумает отплатить мужу по древнему закону возмездия…

— Она будет совершенно права!

— Вы так думаете? Гектор хотел ответить на последний вопрос целым рядом бесспорнейших доказательств, но вдруг у него все закружилось перед глазами, сознание померкло, и он тяжело опустился головой на колени Маргариты.

Тогда королева позвала:

— Нанси, Нанси!

Камеристка, видевшая и слышавшая все через замочную скважину, вбежала в столовую.

— Знаешь ли ты, — спросила ее королева, — зачем это чудовище наваррский король дал свое кольцо юноше?

— Нет! — нагло соврала Нанси.

— Чтобы он подготовил подставы. Король увозит Сарру в Гасконь.

— Ну что же, — сказала Нанси, — ему остается только подарить своей возлюбленной неракский замок.

— Может быть, он так и сделает.

— А как относится господин Ожье к этой истории?

— Он считает поступок наваррского короля подлым и говорит, что королева имеет право отомстить.

Маргарита ласково взяла обеими руками голову спящего и повернула ее немного к свету. Ожье улыбался во сне.

— Ручаюсь, что ему грезится сладкий сон! — заметила Нанси.

— Не правда ли, он довольно мил? — сказала Маргарита.

— Он прелестен! — с жаром подтвердила камеристка.