Понсон дю Террайль: Сокровище гугенотов

— У герцога огромная свита! — шептал гасконец. — Вот поистине королевский эскорт! Король хмурился все больше и больше.

— А там, на дороге, которая тянется вдоль реки, — продолжал гасконец, — солнце сверкает на доспехах рыцарей и полированных частях аркебузов. Это тоже свита герцога. Король топнул ногой.

— Да что же это в самом деле? — крикнул он. — Смеется надо мною герцог, что ли? Да ведь его сопровождает целая армия!

— Во всяком случае, свита герцога сильно напоминает армию, государь! Генрих с силой захлопнул окно.

— В конце концов, — продолжал гасконец, — герцог совершенно прав, если хочет доказать вам, государь, что в случае нужды он может выставить массу хорошо вооруженных людей. Это отличная лотарингская армия, и если в один прекрасный день она соединится с армией испанского короля…

— Да что вы болтаете тут! — крикнул король.

— Господи! — насмешливо отозвался гасконец. — Как-никак, а испанский король — добрый католик.

— Мне-то какое дело до этого?

— Он столь же добрый католик и даже, может быть, еще более пламенный, чем лотарингекие принцы. Ведь штаты, созванные вашим величеством, имеют целью укрепить католическую церковь?

— Ну да!

— И истребить гугенотов?

— До последнего!

— Так вот все это чрезвычайно на руку испанскому королю и герцогу Лотарингскому!

— Это каким же образом?

— Что касается испанского короля, то вот… Там, на юге, имеется высокая цепь гор, вершины которых теряются в синеве неба. У подножия этих гор, в ущельях, живет бедный маленький народ, всего какая — нибудь горсточка; но эта горсточка предохраняет Францию от вторжения Испании, и пока эта кучка храбрецов живет там, испанский король не перейдет границы. К сожалению, эти горцы — гугеноты, а ваше величество мечтает об уничтожении их. Следовательно, уничтожив их, вы, государь, сыграете на руку испанскому королю. Но и герцог Гиз тоже не останется без выгоды. Испанскому королю слишком жарко в

Мадриде, ведь он по происхождению немец и не любит жары. В Бордо или Тулузе ему будет гораздо более по себе…

— Ну-ну! Бордо и Тулуза принадлежат французскому королю! — Пока — да! Ну-с, а герцог Гиз, наоборот, ужасно теплолюбив. В Нанси так холодно, и Мерта ежегодно покрывается льдом. Мозельское вино кислит… Не помышляя о гасконском небе, герцог Гиз все же хочет иметь побольше солнца, и то, которое светит в окно Лувра, ему придется по душе…

— Да вы с ума сошли! Вы бредите!

— Хотел бы я, государь, чтобы это было так! Но — увы! — то, что испанский король не сможет выполнить один, на что не решится герцог Гиз один, вместе они сделают с большим успехом! Король вскочил со стула и гневно закричал:

— Да кто же вы такой, что смеете говорить со мною таким образом?

— Кто я? А ведь когда-то мы встречались с вами, государь! Но если вы не помните меня, то не соблаговолите ли припомнить большой портрет, висящий в большом зале замка Сен-Жермен-ан-Ле?

— Но это — портрет… наваррского короля Антуана?

— Совершенно верно!

— Что же между вами общего?

— Взгляните на меня, государь!

Генрих III впился взглядом в лицо гасконца и вдруг отшатнулся…

— Но… может ли это быть?

Гасконец сразу изменил манеры; он надел шляпу на голову и, усевшись на табурет, сказал:

— Если правда, кузен, что все дворяне равны, будь они какими-нибудь мелкопоместными или владетельными герцогами, то о королях можно сказать то же самое. Меня зовут Генрих

Бурбонский, я — наваррский король. Хотя наши владения весьма различны, потому что ваше огромное, а мое — крошечное, но мы все же можем подать друг другу руки! Генрих III все еще не мог прийти в себя.

— Значит, вы — Генрих Бурбонский?

— Да, государь!

— Мой кузен и брат?

— Да, государь!

— Муж моей бедной Марго?

— Ах, ну зачем напоминаете мне про нее, государь!

— То есть… почему?

— Да потому, что это может завести нас в обсуждение весьма щекотливых вопросов!

— Вы хотите сказать, что приданое сестры все еще не выплачено вам?

— Ну, мы поговорим об этом после штатов, государь!

— Почему не сейчас?

— Потому что в данный момент я хотел бы поговорить с вами не о своих, а о ваших делах! — Генрих Наваррский подошел к окну и в свою очередь распахнул его. — Черт возьми! Однако у нашего кузена Гиза — славная армия, и если ему вздумается пойти войной на Блуа и взять в плен ваше величество, я ни за что не поручусь…

Генрих III вздрогнул и инстинктивно ухватился за эфес шпаги.