Ульяна Гицарева: Спичечная фабрика (сборник)

Себастьян.Я не хочу в Россию.

Катя.Я понимаю.

Себастьян.И ты уедешь?.. Ты не вернешься?

Катя.Я не знаю, мужик.

Себастьян ложится рядом на матрас, сворачивается клубком вокруг нее.

Я вернусь. Я, конечно, вернусь. Где бы ты ни был. Дай только сейчас мне уехать, мужик.

Себастьян.Уезжай.

Первый – второе лицо единственного числа,

Второй – сербский танцор.

Первый.Вы считаете себя человеком известным в мире?

Второй.Да, известен ровно настолько, насколько может быть известен сербский танцор. Я езжу на гастроли в США, Европу, Японию, Россию. Конечно, обо мне ничего не знают в Индии и Китае, Мексике, других крупных странах. Но они не входят в топ успеха. По ним не судят о популярности. И в России ко мне не подходят на улице за автографом. Но то, что страна в принципе принимает, залы, пусть не самые большие, продаются, говорит об известности.

Первый.Как вам удалось добиться интернационального успеха, понравиться людям разных национальностей?

Второй.Моя программа состоит всегда из двух частей. Первая – это сербские танцы. Есть часть зрителей, которая хочет у себя дома увидеть нечто экзотическое. Большинство жителей Земли ничего не знает о моей стране. Так сложилась ее история. Поэтому я в угоду их любопытству показываю себя экзотической птицей. Заканчиваю всегда национальными танцами той страны, куда я приехал. Например, если выступление в Штатах, то я начну с сербских, продолжу русскими, потом европейскими. Но закончу точно американскими.

Первый.Индейскими?

Второй.Нет, сначала индейскими, потом регги. Если бы в войне победило коренное население, то конечно, я закончил бы индейскими. Я показываю, что пробовал многое, но больше всего по душе мне пришлось ваше, дорогие хозяева.

Первый.А как же вы выступаете на родине?

Второй.Там я начинаю сербскими и ими же заканчиваю, в середине другие национальности, чтобы показать: я помнил о своих корнях, я пробовал многое, но вернулся к корням.

Первый.А вам самому какие танцы больше нравятся?

Второй.Если хочешь нравиться многим, ты должен прежде всего отказаться от своих интересов. И чем большему количеству людей нужно понравиться, тем меньше остается на свой интерес.

Комната полиции при московском вокзале. Черный прожженные в нескольких местах лавки, плакаты кажутся старше стен. Множество людей всех рас и мастей. Кто лежит в углу, кто прислонился к стене.

Среди прочих Мансури Тамаз. Рядом с ними Катя: смотрит на потолок, громко дышит.

Тамаз.Девушка, тебе плохо, что ли? А?

Катя.Вы говорите по-русски?

Тамаз.Конечно, говорю. Здравствуйте.

Катя(начинает реветь). Меня не пускают домой.

Тамаз.А! Не реви, не реви! Смотри сколько нас? Кого пускают, они не хотят, кого не пускают, они тоже не хотят. Нет гармония в мире.

Мансур.Поняла. Да?

Катя(продолжает реветь). Ой.

Тамаз.Не бойся, девушка. Воды будешь? Чистая вода. Из киоска, не из крана.

Катя.Спасибо.

Тамаз.Меня Тамаз зовут, а этот Мансур. Он брат мне. Не родной, но брат.

Катя.Очень приятно. Катя.

Мансур.И мне приятно.

Тамаз.Куда хочешь-то?

Катя.В Россию, домой, к маме хочу.

Тамаз.Так мы же в России! Москва!

Катя.В Россию, в мой город! У меня русский паспорт в чемодане. Чемодан украли-и… А загран закончился, пока я с пересадками через Гонконг и Сеул почти неделю летела. Меня отсюда не выпустят домой… Они меня в консульство…

Тамаз.А где консульство?

Катя.В Сиднее.

Тамаз.Где?

Катя.В Австралии. На другом конце Земли, на краю Земли…

Мансур.На край Земли пошлют, сказка прям.

Тамаз.Не, не пошлют. Тут никого не пошлют. Тут поговорят, поговорят, а потом говорят: «Да иди, хач, чтоб больше на вокзале не ошивался без регистрация».

Мансур.Для порядка это, так просто. Чтоб порядок был, чтоб пугать нас. А на край света… не…

Катя(перестает всхлипывать, пьет воду). А вы казах?

Мансур.Ты чё! Таджик я! Таджик! А Тамаз вообще абхаз. Если б я казах был, я б сюда не поехал ни за чё!