Брейтен Брейтенбах - Не пером, но пулеметом

молочные бутылки - с пустыми сосцами, - откуда ветер

высасывает звон,

чтобы приманить кротов поближе

- потому что ваша плоть скудна,

и детишки могут забыть,

что они уже мертвы.

блаженны дети Димбазы,

Уэлкам Вэлли, Лаймхилла и Стинкватера,

пожранные

землей, потому что когда они бродят по поверхности,

это мешает донести ложку до рта,

а на солнце не должно быть пятен.

блаженны кроты, святы черви

и благословенны муравьи

в стране солнечного блеска,

в стране Бура,

в стране, что вручена ему Богом,

потому что они удобряют газоны,

так что человек может цвести и преуспевать,

растить плоды и умножать стада

и быть красивым, и сильным, и белым

во славу своего Бога.

ИЗГНАННИК

ты стал пожестче и погибче

жир поселился в твоем теле

как муравьи в шкуре мертвого зверя

он жрет тебя день за днем

и в глазах у тебя все больше одиночества

ты живешь так словно ты бессмертен

потому что жизнь твоя не здесь

но смерть бежит по твоим жилам

смерть бежит по твоим кишкам

и связывает твои крылья

и вслед за глазами в земле появляются дыры могил

и холмы тихи и зелены как нигде

рушатся руки и усмешки

над воспоминаниями наклеены фотографии

и плакат: все пережитое - сон

ты учишься молиться

о том чтобы угрызения совести твоего народа

докопались до ненасытных бюрократов

до всех Чиновников Мировой Совести

ты глядишь в дыры их сердец и видишь там зеркала

так что ты еще весел по утрам

словно кишат во рту

с сердитым шипением

строят гнезда у тебя в глотке

и словно паразиты облепили язык

для всех твоя профессия - эмигрант

ты не пьешь и не куришь

потому что твоя жизнь это оружие

ты гибнешь затравленный отчаянием

зажатый в тупик как собака

и когда ты хочешь ударить кулаком по дню

чтобы сказать: смотри, мои люди встают!

ослепительный блеск над страной!

это ты забыл тишину языка

муравьи ползут из твоего вопля

из гортани выходят слепые борцы за свободу

ПИСЬМО С ЧУЖБИНЫ МЯСНИКУ

Балтазару

арестованный говорит

я уже не знаю

не вопил ли Спаситель на кресте

но над лицом вьется первая муха

и помпон на берете охранника за окном

качается в воздухе как цветок

на стенах кровь

и сердце человечье замирает в груди

от страха что эта радость может кончиться

и вбирает мельчайшие крупицы тишины и промедления

словно собирает завтрак в дорогу для неуклюжего старика

который как в камере скрючился в собственном теле

арестованный утверждает

Ли Шань-инь советовал не верить дождевым жалобам:

"никогда не открывай своего сердца весенни цветам,

ибо мера любви суть мера праха"

я надеюсь ты сможешь узнать мои серые кости

в мертвом огне земли

а я - я отправляюсь странствовать

облеченный плотью буду лежать на верхней палубе

всем телом буду чувствовать корабельную качку

канаты дремлют свернувшись в тени

мачта будет выписывать в небе восьмерки

море будет волноваться море будет пахнуть морем

море будет полно дельфинов

чайки стаями будут скользить над сердцем

солнце будет при звуках человеческой речи

пронзать и жечь каждое волокно в деревянной каюте

а я - я отправляюсь путешествовать

арестованный признает

когда твои мечты стерты в порошок

и ты далеко от ближних своих выжидаешь во мраке

как корабельная сосна болезненно ждет языка пламени

и белый ветер жалуется в роще

чтобы утро понедельника как калека по-вороньи

присело на корточки у губ океана

ибо ты готов

трепеща и дрожа

откармливать червей и муравьев

и давать свидетельские показания глубоко в земле

я могу свидетельствовать

я могу описать цвета изнутри

стены черные сопли золотые

гной и кровь суть мед и сок смородины

которую на бастионах клюют птицы

я стою на кирпичах перед моим ближним

я есмь статуя Свободы

и прикосновение электродов

легко вырывает крик из моей глотки во мраке

я пишу лозунги кровавой мочой

на полу и на собственной коже

я не сплю

я задушен намыленными канатами собственных кишок

ломающих мой хребет

меня убили в вечерней газете

я лечу с десятого этажа неба

к людям на мостовую

и ты мясник

ты что уполномочен безопасностью государства

о чем ты думаешь когда ночь выставляет напоказ свой скелет

и первый захлебывающийся крик арестанта