Юлия Архангельская: Леденцовые ножи. 2008—2016

Травяные раскинув сети
и касаясь едва-едва,
пряный ветер, упругий ветер
забирается в рукава,
залетает во все кармашки
синей кофты моей смешной,
и бегут по спине мурашки
тихой оторопью сквозной,
и, очерченная нечётко,
с глупой сумочкою в руке,
я смешливой плыву походкой
в городской ледяной реке.

Это сияния точка, это испуг,
шорох – всполох – тугой натянутый лук,
тонкая сетка, огонь золотой вокруг

сердца; это небесный прозрачный лёд
это молитв о тебе несказанный мёд,
это спасение, милость, ответ, исход,

это побед невидимая река, —
чтобы сиять сквозь сомкнутые века,
мне достаточно лишь одного глотка.

На лету растворяясь в небе,
производит мой жалкий ум
еле слышный какой-то щебет,
перепутанный птичий шум;

но потом, как на чуткой плёнке
негативом ушедших дней
вдруг проявится голос звонкий
на изнанке души твоей.

Между чудом и подвохом
волны радости бесценной
между выдохом и вдохом
голубой овал вселенной

и сияющим движеньем
мы проглочены бесцельно
но взаимным отраженьем
наши мысли параллельны

наши сомкнуты ладони
и внутри небесной глыбы
уплывают от погони
две диковинные рыбы

И в голове туман
и вся неразбериха,
что налетает днём
и тонет в час ночной, —
как мир велик! во всём
печаль струится тихо,
как глина серая
и жемчуг рассыпной…

податлива душа
и так неярко светит
фонариком простым
сквозь утреннюю тьму:
с тобой и без тебя —
никто и не заметит;
молчишь и говоришь —
не слышно никому,

и будто ничего
не происходит с нами:
мы за руку идём
сквозь сомкнутые сны —
а вслед течёт печаль
воздушными слоями,
питаясь как река
из серой глубины.

открывается небольно
ключиком грудная клетка
грязно-белая голубка
вылетая дышит редко

и несут её в ладонях
на источниковы воды
и струями омывают
злую копоть несвободы

и другие рядом птицы
друг на друга не похожи
и молчит пустая клетка
как гнездо из тонкой кожи

и беглянку возвращает
ангел или человек
и она свою темницу
нестерпимо жжёт как снег