В. Нечаев - Во имя мира

И дни, и ночи напролет,
Отбросив рабский страх,
Седая женщина идет
С ребенком на руках.
Лицо и грудь обожжены
Дыханием ветров.
В ее глазах отражены
Решимость,
Гнев,
Любовь.
Любовь — к родимой стороне,
Гнев — к своре палачей,
Решимость — не отдать войне
Сынов и дочерей.
В слепых лачугах дети спят,
И снится детям хлеб.
Фашисты их загнать хотят
Войной в могильный склеп.
Но неустанно, день за днем,
Идет, отбросив страх,
Та женщина из дома в дом
С ребенком на руках.
В трущобы нищенских квартир
Она идет смелей
И на борьбу за хлеб,
за мир
Сзывает сыновей.
Светлеют лица бедняков.
Как гимн, звучат слова:
— Я мир отстаивать готов —
Испания жива!
Ее не сломит тяжкий гнет,
Фашистской ночи мрак.
На свет Кремля она идет
С ребенком на руках.

Как ветераны, как солдаты,
Еще не кончившие бой,
В тот майский полдень,
в сорок пятом,
Мы в Праге встретились с тобой.

Шли многотонные машины,
Советских танков несся вал!
На помощь вам
из-под Берлина
Товарищ Сталин их прислал.

И символ дружбы и отваги
Открыт ветрам со всех сторон,
На пьедестал в старинной Праге
«ИС» могучий вознесен.

Еще над Прагой полыхало
В полнеба зарево огня,
А ты, счастливый и усталый,
Как брат, приветствовал меня.

Пускай тогда расстаться скоро
Пришлось, товарищ ратных лет, —
Теперь ты в мой приехал город
Учиться
в университет.

Куда бы нас ни раскидало,
Со мной — тепло твоей руки.
Из Праги ты, а я с Урала,
Но мы, товарищ, земляки.

Сюда, на вершину, на ясной заре,
Взобравшись путями крутыми,
Пришли комсомольцы
и дали горе
Певца негритянского имя.

…Я помню, как ярко горели огни,
Как буря оваций вскипала.
А песни росли,
и взлетали они
Под своды Колонного зала,

Как птицы, неслись над Москвой в синеве
В Гарлем, к переулочкам узким.
Я знаю: он пел по-английски в Москве
И пел в Вашингтоне по-русски.

И словно прибой возникал вдалеке,
И не было мига чудесней!
Он пел на прекрасном родном языке
Народа прекрасные песни.

А там, вдалеке, где стоит его дом,
Где братья по крови остались,
Ему угрожают фашистским судом,
Его линчевать собирались.

Большая отвага для песни нужна
В Пикскилле иль в Алабаме.
…Притихла гора,
словно слышит она,
Как Робсон поет за морями.

Смотрит многомиллионный
Всей земли простой народ:
Там вдали над Вашингтоном
Все темнее небосвод.

Набежавшей тенью лица
У людей омрачены:
Поднялась там ворон-птица,
Черный ворон — знак войны.

А в другом краю, где Ленин
В думах Сталина живет,
Птицу в белом оперенье
Видит всей земли народ.

Кто, какая это птица
Реет в небе голубом,
Над советскою столицей,
Над сияющим Кремлем?

Из-за дальних гор Памира,
Из-за Альп — со всех сторон
Видят люди: голубь мира
Ярким солнцем озарен.

У людей светлеют лица,
Прочь бежит косая тень:
Смело реет радость-птица.
Белокрылая, как день!