Борис Слуцкий: Том 3. Стихотворения, 11972–1977

(Отношение к смерти как к избавительнице, призывы к ней надолго войдут в душевное состояние поэта.)

Тяжело переживая эту потерю, Слуцкий находит для себя спасение в том, к чему прибегал всю свою жизнь, — в поэзии. Можно сказать, теперь она остается его единственной спутницей. Утром, днем, вечером, даже среди ночи он то и дело обращается к своим рабочим тетрадям, вписывая на их страницы все новые и новые строки, строфы, стихотворения. Стихи льются из него едва ли не непрерывным потоком.

Если и до этого Слуцкий часто и много думал о смерти, о ее возможном приходе, то в эти месяцы его не покидает ощущение близкого конца. Отсюда, между прочим, и зачин одного из стихотворений, написанных в эту пору: «Я знаю, что „дальше — молчанье“, поэтому поговорим…» Так что и сам поэт относится к создаваемому им в это время как к последним словам, как к поэтическому завещанию. И торопится выговориться, выписаться, не расходуя времени на окончательную отделку написанного — об этом тоже говорится в одном из стихотворений.

Впрочем, в какой-то момент — видимо, в конце марта — начале апреля — Слуцкому показалось, что ему удалось освободиться от пут отчаяния, что безнадежность разжала свои тиски, что поэзия вновь выручила его. Но это состояние длилось недолго — уже через декаду после написания «светлого» стихотворения «И пух и перо» он напишет стихотворение «Когда ухудшились мои дела…» в преобладающем в эти месяцы подавленном, мрачном тоне.

Под последним датированным стихотворением (изменив своему обыкновению не ставить «помет под стихотворением», Слуцкий кое-что из написанного в это время отличает датировкой) стоит: 3 мая. В эти же дни он уезжает в Дом творчества в Дубулты, где вскоре по приезде с ним происходит острый приступ душевной депрессии. Д. С. Данин и В. Н. Семин помогают ему уехать обратно в Москву, где его встречают Ю. В. Трифонов и другие друзья поэта. Еще через несколько дней он становится пациентом 1-й Градской больницы.

Больше Слуцкий не напишет ни строки. Стихи 1977 года так и станут его последними стихами.

Лишь очень немногое из написанного в эти месяцы Слуцкий успеет отнести в журнально-газетные редакции — публикации их состоятся во второй половине 1977 и в самом начале 1978 годов.

Несколько стихотворений успеет включить в подготовленную им тогда же для «Советского писателя» книгу «Неоконченные споры».

Кроме нее, Слуцкий в эти месяцы подготавливает и сдает в издательство «Художественная литература» «Избранное».

Раздел открывается стихами, вызванными смертью жены (большинство их, а может быть, и все написаны сразу же после ее кончины). Отступая от принятых им же самим принципов издания, составитель счел необходимым в данном разделе привести немногие существующие датировки стихотворений.

«Я был кругом виноват, а Таня мне…» — ДП, 1986. В этом и следующем стихотворениях Слуцкий, судя по сделанной им в день смерти жены записи, точно воспроизводит сказанные ею в последние дни слова.

«Человек живет только раз. Приличия…» — БСП.

Последний взгляд — ДП, 1986.

«Каждое утро вставал и радовался…» — Крестьянка, 1985, № 7.

«Небольшая синица была в руках…» — ДП, 1986.

«То, что было вверено, доверено…» — ДП, 1986.

«Мужья со своими делами, нервами…» — Знамя, 1985, № 3.

«Мне легче представить тебя в огне, чем в земле…» — Нева, 1985, № 7.

Переобучение одиночеству — ДП, 1986.

«Мой товарищ сквозь эту потерю прошел…» — Знания, 1985, № 3.

«Кучка праха, горстка пепла…» — Альманах «Поэзия», вып. 48. М., 1987.

«Страшно сохнет во рту…» — Печ. впервые.

«Не на кого оглядываться…» — Альманах «Поэзия», вып. 48. М., 1987.

«Сократились мои обязанности…» — Печ. впервые.

Вот какое намерение — Печ. впервые.

Просто жалобы — Знамя, 1989, № 3. Тристии (лат.) — печалования. Слово применялось в поэзии и в ораторском искусстве. «Tristia» — такое название книге стихов О. Э. Мандельштама, вышедшей в 1922 г., дал поэт М. А. Кузьмин. Слуцкий противопоставляет поэтическим «тристиям» обычные человеческие «жалобы».

Вопросы к себе — Знамя, 1988, № 1.

Доигрывание после домашнего анализа — Печ. впервые.

Менки — Юность, 1981, № 8.

«Молча, как придорожные столбики…» — Печ. впервые.