Юлий Ким - Светло, синё, разнообразно… (сборник)

ЭМИЛИЯ и ЛЕНАУ.

– А что? Уютный будуар. А вам не нравится, барон?

– Ну что вы, мадам.

– А вот пощупайте батист: как первый снег, и свеж и чист!

– Прекрасно, мадам.

– А мне по временам вот так и этот снег, и этот лак, и чистота! Все хочется смять и выкинуть вон… не смейтесь, барон!

– Ну что вы, мадам!

– Идите сюда!

РАТЕНАУ (один).

Идет по дворцу, видит БАБЕТТУ.

БАБЕТТА

Ратенау подходит к ней.

РАТЕНАУ. Не спится тебе…

БАБЕТТА. Не мне одной…

РАТЕНАУ. Это верно, не одной. Хочешь скажу, о чем думаешь?

БАБЕТТА. Это я и сама знаю.

РАТЕНАУ. Действительно. Тогда скажу.

БАБЕТТА. А и скажете – ошибетесь.

РАТЕНАУ. Ни в коем случае. Ты думаешь: вот пришел главный жулик, с ним держи ухо востро.

БАБЕТТА. Ну почему же главный…

РАТЕНАУ. Ага! Но все-таки жулик…

БАБЕТТА. Ну почему же…

РАТЕНАУ. Жулик, Бабетта, жулик. Был. Но – сплыл. Хватка у твоей хозяйки… Вот бы из кого великий жулик получился! Великий!

БАБЕТТА. А получилась великая актриса. Тоже ничего.

РАТЕНАУ. Ну что ж… Можно, наверно, и так деньгу гнать. И приличную деньгу, а?

БАБЕТТА. «Деньгу»… У вас, я вижу, одно на уме.

РАТЕНАУ. Привычка, Бабетта, привычка – страшная вещь! Вот думал, накоплю сто тыщ, заживу. Накопил. Триста. А счастья нет.

БАБЕТТА. Значит, еще надо, тогда, может, будет.

РАТЕНАУ. Знаю, знаю… не в них счастье, не в них, проклятых. Ну а без них – вообще ничего. Вот спроси: кто я такой? Каждый скажет: это барон фон Ратенау. А ведь и барон, и фон, и даже Ратенау – все куплено, Бабетта. А настоящее мое имя – забыто. Как и вся моя прошлая жизнь. Прочно забыл. Не было.

БАБЕТТА. Видать, плохо жилось.

РАТЕНАУ. Хуже некуда.

БАБЕТТА. Ладно уж, «некуда». Вы-то небось тарелки по кабакам не мыли.

РАТЕНАУ. Мыть – не мыл. А вылизывал – дочиста. А теперь-то вон мои тарелки лижут. А счастья нет.

БАБЕТТА. Жениться вам надо.

РАТЕНАУ. Уже. И давно уже.

БАБЕТТА. А счастья нет.

РАТЕНАУ. Ладно-ладно. Одной-то небось тоже не сладко.

БАБЕТТА. Ничего. Зато есть что вспомнить.

РАТЕНАУ. Ну, «вспомнить…» А еще поискать?

БАБЕТТА. Да что-то никто не попадается.

РАТЕНАУ. Отчего ж не попадается? Женщина в полном соку, заметнее многих.

БАБЕТТА. Видать, плохо смотрят.

РАТЕНАУ. Смотрят-то все хорошо. Да главного не видят.

БАБЕТТА. А что же, по-вашему, главное?

РАТЕНАУ. Приданое, красавица моя, приданое. Бесприданница ты. Ну, не смешно ли, подумай? Один мешочек из этого шкафа – и завтра же тебе и кавалер, и свадьба, и любовь до гроба, а от одного-то мешочка разве убудет? И не заметит никто.

БАБЕТТА. Спокойной ночи, сударь.

РАТЕНАУ. Дура. Я, можно сказать, первый раз в жизни искренне говорю. Ведь вы же нищие! Не о себе, так хоть о ней подумай. Их, эти мешочки-то, никто и не считал.

БАБЕТТА. Спокойной ночи, я сказала.

РАТЕНАУ. Да может, у тебя ключа нет?

БАБЕТТА. Нет у меня ключа. До свиданья.

РАТЕНАУ. Неужели она и тебе не доверяет?

БАБЕТТА. Не доверяет, не доверяет. Спокойной ночи.

РАТЕНАУ. Она тебе не доверяет, ты мне, я тоже никому. Всё правильно. Спокойной ночи. (Внезапно, внушительно.) Смотри, Бабетта, ключ не прозевай, а то его здесь живо подберут!

БАБЕТТА. Не прозеваю, не прозеваю. Оревуар, мон кёр.

РАТЕНАУ. Ауф видерзеен, майн херц.

Подходит к двери, хлопает ею и остается. Видит, как Бабетта проверяет у себя на груди, на месте ли шнурок с ключом. Исчезает.

БАБЕТТА. Ф-фу!.. Какой… Едкий мужчина… (Поет.) Бедная Мари, бедная Мари, где твой Жако? Сколько ни вздыхай, что ни говори, а без него нелегко… уж лучше бы тот… тоже, конечно… но все-таки… фигура!

От Герцогини на цыпочках выходит ЛЕНАУ. Прикрыл дверь, послушал. Идет к Ратенау.