Олег Ивановский: Первые ступени

Окончена откачка. Четыре пары глаз впились в стрелку вакуумметра. Не дрогнет ли? Не поползет ли по шкале? Положенные минуты истекли. Стрелка неподвижна.

— Есть герметичность! — произносят вслух все четверо, а я — в трубку телефона. Опять голос Сергея Павловича:

— Хорошо. Вас понял. Заканчивайте ваши дела. Сейчас мы объявим тридцатиминутную готовность.

Собираем инструмент. Сейчас надо в лифт. Рука невольно тянется к шарику-кабине, хочется похлопать ее по круглому холодному боку. Там, внутри, Юрий Алексеевич. Кажется, что-то ему еще не сообщено, надо еще о чем-то напомнить, подсказать. Но все сказано и все известно. Просто сердце тянется к нему — увидеть, поговорить…

Стукнула закрывшаяся дверь, рывком ушел из-под ног пол лифта; минута, и опять рывок пола, теперь вверх, — и мы внизу.

Подхожу к Сергею Павловичу.

— Я прошу разрешения быть во время пуска в пункте управления.

— Ну что ж, не возражаю, только в пультовой будет народу много, так что будь где-нибудь поблизости.

Есть еще минут двадцать времени, можно побыть здесь, на площадке, рядом с ракетой.

Четко работает стартовая команда. По репродукторам громкой связи объявляется оперативное время. Заканчивается заправка топливом последней ступени ракеты.

Нижние ступени уже заправлены, и их бока-стенки покрылись толстым слоем инея. Его кусочки иногда отваливаются и сыплются снежинками вниз, будто зимняя елочка отряхивается от снега. «Елочка» эта с колоссальной энергией внутри готова сейчас по команде человека совершить то, чего еще никто и нигде в мире не совершал…

От ракеты по рельсам медленно отъезжает высокая металлическая ферма с площадками и лифтом, на котором мы спускались несколько минут назад. Эта ферма, словно сама собой, постепенно наклоняясь, укладывается на специальную платформу, и мотовоз оттягивает ее со стартовой площадки.

Теперь ракету видно лучше, но сам «Восток» закрыт носовым обтекателем. Только через большое окно, прорезанное сбоку, ярко поблескивает в солнечных лучах крышка люка. А там, за ней, Юрий Алексеевич. Что переживает он сейчас? Какие мысли в его голове? Но я знал — он верит нам. Верит, что мы сделали все для безопасного и успешного полета. Он отдавал свою жизнь в руки машины, созданной людьми.

Без пятнадцати девять. Сергей Павлович с группой товарищей еще здесь, у ракеты. Надо уходить.

Спустившись по лестнице и пройдя по бетонным коридорам, захожу в боковую комнату рядом с пультовой.

В углу на столе телеграфный аппарат, радиостанция, микрофон. Сидят дежурные.

Как раз в это время шел разговор с Гагариным. Кто-то с «Зари», по голосу я не смог узнать говорившего, передал:

— Займите исходное положение для регистрации физиологических функций.

— Исходное положение занял.

Голос Сергея Павловича:

— Ну вот, все нормально, все идет по графику, на машине все идет хорошо.

Юрий Алексеевич спрашивает полушутя, полусерьезно, и его юмор ослабляет общее волнение:

— Как по данным медицины — сердце бьется?

— Слышу вас отлично. Пульс у вас шестьдесят четыре, дыхание двадцать четыре. Все идет нормально.

— Понял. Значит, сердце бьется!

Народу в комнате прибавилось: ученые, медики, наши товарищи. Почти никто не разговаривает. Лица напряженные. Проходит еще несколько минут; сколько — не знаю, сознание не отмечает почему-то сейчас время… Быстро входит Сергей Павлович. Направился к столику с радиостанцией. Сел. Взял в руки микрофон.

— Кедр (позывной Гагарина)! Я Заря-один. Как слышите меня? Буду вам транслировать команды. Прием.

Из репродуктора слышен голос, но тут же он перекрывается командой.

— Внимание — минутная готовность!

— Кедр! Я Заря-один. Внимание. Минутная готовность. Минутная готовность.

Из пультовой слышен голос руководителя пуском. Он у перископа.

— Ключ на старт!

И, как эхо, ответ оператора у пускового пульта:

— Есть ключ на старт!

— Протяжка один!

— Есть протяжка один!

— Продувка!

— Есть продувка!

— Ключ на дренаж!

— Есть ключ на дренаж!.. Есть дренаж!

— Зажигание!

— Кедр! Я Заря-один! Зажигание!

Из динамика доносится:

— Понял вас, дается зажигание…

— Предварительная!

— Есть предварительная!

— Промежуточная… ГЛАВНАЯ! ПОДЪЕМ!

(Все это — подготовительные команды и операции перед подъемом ракеты.)

Голос хронометриста:

— Одна, две, три…

Это секунды. Слышу голос Сергея Павловича:

— Желаю вам доброго по-ле-та!