Знание-сила, 2004 № 12 (930)

С исторической точки зрения, полная бессмыслица. Тысячи солдат, согнанных со всех концов ойкумены, великое множество потопленных кораблей, десять лет мучительной войны — все это ради одной любовной интрижки?

Но Гомер, великий поэт, отлично знает человеческую психологию и потому вплетает в ткань поэмы чудесную историю Елены. Если убрать эту романтическую фантазию из свитков "Илиады", останется лишь подлинная картина войны, мало кому интересная. Останутся солдатский бунт "презрительного Терсита" и беспрерывные грабежи греков, стремящихся "разорить обитель троян благородных". Останется картина гибели Трои, истребление всех ее жителей. Трудно представить себе такую "Илиаду", где главной становится извечная воля к власти над миром — к власти и богатству.

...Гомера долго считали "отцом поэзии", автором чудесных, но вымышленных поэм. Он же оказался внимательным, вдумчивым хронистом. И это подтверждают теперь сами ученые.

У слушателей "Илиады", покидавших тронный зал басилея, еще оставалась надежда. Скоро, ближайшей ночью, хитрые греки по наущению Одиссея сколотят коня. Троя падет, открывая богатства упорным героям. И лишь сам певец и будущие историки знали, что победа отзовется бедой, счастье срифмуется с несчастьем, радость друзей сменится злорадством врагов. Все переменчиво, как погода в Эгейском море. И вот уже волнами рассеян флот, унесены ветром последние уцелевшие корабли, а города Греции сожжены врагами, которых не ждали. Еще Кассандра пророчила гибель, а медленная Лета поджидала героев. Но Гомер навсегда задержал их на пороге забвения, а археологи, зачарованные сладкоустым, сиреноподобным пением Гомера, вызвали из небытия их тени.

Чтобы Новый год принес достаток необходимо было похоронить или прогнать старый год и духов, выпущенных во время солнцестояния. В деревнях от Британии до Австрии старый год в виде соломенного чучела по имени Смерть сначала несли по улицам, а потом топили в реке, зарывали или сжигали. В канун Нового года люди устраивали шествия, наряжались в костюмы, надевали маски, которые должны были защитить их от злых сил. Они, шествуя по городам, стучали палками в дома, били в барабаны, звенели колокольчиками и щелкали кнутами. Шум "городской суматохи", как это называли, прогонял призраков, умерших в старом году, и делал приход Нового года безопасным.

Давным-давно канун двенадцатого дня Рождества был временем, когда люди могли убедиться в жизненной силе всего, что зимой было погружено в сон. На западе Англии этой ночью сельские жители собирались в садах, чтобы выпить за доброе здоровье своих яблонь. Полагали, что в яблоне, издавна почитаемой за плоды, живет волшебный дух. С песнями и заклинаниями люди обращались к дереву, чтобы пробудить его ото сна. Один из них был наряжен быком, символом плодородия. И все предлагали что-нибудь духу дерева, заклиная его плодоносить: в его ветвях оставляли хлеб и соль, а иногда и пирог, пропитанный яблочным вином — сидром. Сами ветки тоже опускали в сидр или обрызгивали им во время обряда.

Вадим Парсамов

Историю войн пишут с тех пор, как появилась сама историография. Еще Геродота интересовали "великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров". История мира, то есть состояния, противоположного войне, привлекала внимание редко. Очевидно, потому, что мир воспринимается как что-то естественное и потому мало интересное. В "Повести временных лет" есть года, под которыми нет вообще никаких записей. Это значит, что кровь не лилась, никто не нарушал клятв и не совершал преступлений. А один раз летописец даже написал: "В лето 6537 (1-29) мирно бысть", и все. Если мир, то и говорить не о чем.

XX век сместил многие представления о норме в отношении войны и мира. В России, пожалуй, как нигде, век этот укоренил представления о насилии, классовой вражде и национала ных распрях как о "нормальном" движении истории. И как следствие этого в 1990-е годы появился интерес к альтернативным — ненасильственным — идеям общественного развития. Появляется книга "Миротворчество в России. Церковь. Политика. Мыслители. От раннего средневековья до рубежа XLX-XX столетий". (М.: Наука, 2003).