Иван Шмелев - Свет разума

Вот... понимаю: язычество допустил в пресветлую нашу веру. Но... всему применение бывает?.. И тревога мутит меня... Хотя, с одной стороны, после позора дурацкого, ни одна душа не пойдет тому дураку вослед, но... не превысил ли? Не имею благодати ведь? Хотя, с другой стороны, или – гордыня во мне это? Ведь поняли без слов! И в сем оказательстве... не мой, не мой!.. – всхлипнул от волнения и восторга дьякон и смазал ладонью по носу, снизу вверх. – А всего народа – Свет Разума?! По силе возможности душа сказала?..

– Конечно... и здесь – Свет Разума, – сказал я и почувствовал, что дубовая клепка с моей головы спадает.

– Согласны?!. – воскликнул радостный, как дитя, дьякон. – Ну, превышение... и тонкого духа нет... высоты-то! Но... что прикажете делать... на грошиках живем... последнюю нашу Св. Чашу отобрали... уж оловянную иеромонах привез, походную... Можно и горшок, думаю? Начерно все... но...

Он поднялся и поглядел на горы.

– Спою тропарек... петь хочется! Ах, чего-то душа хочет, интимного... С тем и шел. Пройдусь, думаю, на горы, воспою... И тревога во мне, и радость, покою нет...

Он пел на все четыре стороны – и на далекую белую зиму, и на мутные волны моря, и на грязный камень, и на дали. Дребезгом пел, восторженным.

– И вот, уж и победа! – воскликнул он, садясь и подхватывая колени. – Дурачок-то наш звал меня! В тот же вечер без памяти свалился. Сорок градусов! Три дня без памяти. Прибежала жена: “Идите, помирает!” Прихожу, а там уж Ворон сидит, как бес, за душой пришел. Лежит наш дурачок Иваныч, и свечка восковая при нем горит, у иконы Спасителя. Плачет: “Не даю ему , а велит тушить... Вот, помираю, отец дьякон. Хочу войти, а его отвергаюсь... Уйдите, господин Воронов, посланник сатаны! Я был православный – и останусь!” А тот погладил брюхо, и говорит: “Нет, вы уж отвергли капище, и жрец вас проклял! И приняли истинное крещение! Тайна сия нерасторжима!” – “Нет, – говорит, – я только искупался, как дурак, и все недействительно”. Жена схватила ухват, да на того !.. “Уйди, окаянный демон, пропорю тебе чрево твое!” Ну, тот ослаб. “Духовная гниль и мразь вы все!” – прошипел и подался вперед ухватом. А я учителя успокоил. Говорю: “Собственно говоря, в совокупности обстоятельств моя анафема недействительна, а только сыграла роль для укрепления колеблющихся. И иеромонах так думает”. – “В таком случае, дайте мне вашу руку!” И поцеловал мне, хотя и против правил. Дал слово всенародно исповедать веру. В регенты опять хочет. И через неделю оправился. Сводя итог, разумею, что... Но лучше уж вы скажите верное резюме!..”

И мы хорошо поговорили, на высоте.

Декабрь, 1926 г.

Севр.