Джош МакДауэлл: Неоспоримые свидетельства. Исторические свидетельства, факты, документы христианства

Далее Марк Твен цитирует «два обычных средних образца» путевых впечатлений о Палестине, в которых авторы восхищаются красотой этого края. Такие записи, продолжает он, «выходят из-под пера большинства писателей, побывавших в этих местах. Один говорит: «окружающий пейзаж столь прекрасен, что я не в силах описать его», и затем принимается накидывать покрывало пышных слов на нечто такое, что без покровов оказывается всего-навсего незначительным водоемом, гористой пустыней и одним-единственным деревом. Другой, после добросовестной попытки построить «земной рай» из тех же материалов, с «важным и величавым аистом» впридачу, портит все дело, выболтав под конец унылую правду… Благоговение и любовь, которые испытывают к этим местам иные из авторов, разжигают их воображение и мешают им правильно судить; но, во всяком случае, эту милую ложь они пишут совершенно искренне».

Со свойственной ему иронией Марк Твен пишет и о тогдашних обитателях Палестины: «Мы отдохнули, позавтракали, и вот приехали сюда, в Айн-Мелах… Дневной переход был на сей раз очень короткий, но драгоман не желал ехать дальше и изобрел вполне правдоподобную ложь о свирепых арабах, которыми кишмя кишат все окрестности, и поэтому ночлег за пределами Айн-Мелаха слишком опасное времяпрепровождение. Что ж, эти арабы, видимо, и в самом деле опасны. Они вооружены ржавыми, много на своем веку повидавшими кремневыми ружьями с длинным, в человеческий рост, стволом без мушки, и пуля из него летит не дальше брошенного рукой камня и разит куда менее точно. За пояс — а поясом им служит обернутый несколько раз вокруг талии широкий шарф — у них заткнуты два-три огромных пистолета, никогда не бывших в употреблении и заржавевших; такое оружие будет давать осечку до тех пор, пока вы не окажетесь вне пределов досягаемости, а потом взорвется, и тогда прощайся, араб, с головой. Они очень, очень опасны, эти сыны пустыни».

Что бы ни писал великий юморист, арабское население Палестины было всегда враждебно настроено к евреям. Неумелые вояки, арабы все же разъезжали вооруженными, готовыми в любую минуту поразить врага (Предсказание 4). Переходя на более серьезный тон, Марк Твен через несколько страниц приводит цитату из Книги Левит (26:32-34), и признает, что в 1869 году, когда писались его заметки, «стоя здесь, у опустевшего Айн Мелаха, никто не осмелится сказать, что пророчество не исполнилось».

В 1882 году в Палестину отправился раввин Новиц, чтобы исследовать возможность возвращения евреев — «бродячего племени с усталостью в груди» — на свою древнюю землю. «Он пришел к выводу, что такое возвращение невозможно, — пишет Эркарт, — из-за бедности почвы и жестокой политики турецкого правительства».

Еще в 1927 году Палестина оставалась «страной развалин».

«Согласно этому пророчеству, — отмечает Флойд Гамильтон, — города этой страны будут разрушены, а земля превратится в пустыню. Сегодняшняя Палестина — это страна развалин. Ни в какой другой стране нет такого огромного количества руин, как сегодня в Палестине. Земля, на которой некогда кормилось столь многочисленное население, ныне пуста, и плодов ее хватает лишь для горстки ее сегодняшних обитателей».

И, наконец, как указывает Дейвис. произошло «возвращение более миллиона евреев на землю Израиля после двухтысячелетнего отсутствия — одно из самых поразительных чудес в истории человечества. И самое удивительное в этом возвращении современных евреев на их родину — то, что оно было подробно предсказано пророком Иеремией 2500 лет тому назад» (Предсказание 7).

Земля Израиля вновь возделывается. «На протяжении жизни многих поколений пустыня Негев на юге Израиля была диким и запущенным местом, где стояло несколько городов и деревушек, но основное население составляли кочующие бедуины. Сегодня многие участки многолетней пустыни возделываются, и вся пустыня постепенно преображается в плодородный сад».

Отстраиваются города Израиля. «Беер-Шеба, — отмечает Дэйвис, — много лет была сонным арабским городом, состоявшим из грубых строений. Однако вскоре после того, как в результате арабо-израильской войны Нагеб отошел к евреям, в Беер-Шебе наступили перемены. Поначалу они шли медленно, и в 1950 году, когда я впервые посетил город, признаков развития было немного. Но уже через три года преображение шло полным ходом. Вместо запущенных хибар появлялись современные дома, в которых ^поселялись приезжавшие в Беер-Шебу евреи. Они показали мне район на окраине старого города, который должен был превратиться в деловой центр Беер-Шебы, а также район. предназначенный для строительства фабрик и заводов. Население Беер-Шебы выросло уже до 20 с лишним тысяч человек, причем город продолжает развиваться и процветать».