Брюс Мецгер - Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение

В рассказе о создании четвертого Евангелия можно, по–видимому, усмотреть ответ: а) ал огам — еретикам из Малой Азии, которые приписывали авторство Евангелия и Апокалипсиса Иоанна некоему гностику по имени Керинф, и б) Гаю из Рима, который гипертрофировал различие между началом четвертого Евангелия и началом Евангелий синоптических. Кроме того, явное отрицание различных писаний как еретических указывает на полемическую направленность работы.

В разных местах подчеркивается мотив вселенскости. Дважды автор обращается к авторитету вселенской, или кафолической, Церкви и один раз (строка 69) слово catholica употребляется изолированно, по–видимому, применительно к Церкви. Эта вселенская Церковь единственна и «распространена по всему миру». Послания Павла, посылавшиеся определенным общинам, тем не менее адресованы всей Церкви, тем более что Павел написал семи церквам. Здесь скрытая презумпция автора опирается на мистический смысл числа «семь», означающий завершенность и полноту [462] См. Krister Stendahl, «The Apocalypse of John and the Epistles of Paul in the Muratorial Fragment», в Current Issues in New Testament Interpretation, Essays in honour of Otto Piper, ed. by W. Klassen and G. F. Snyder (New York, 1962), pp. 239–245. .

Наконец, нельзя не заметить замечания в связи с Посланием к Римлянам: «Христос — начало (principium) Писания». Даже если Христа называть единственным мерилом при толковании Ветхого Завета, у нас есть, по крайней мере, косвенный критерий каноничности, вытекающий из содержания документа. Эту мысль можно сравнить с критерием Мартина Лютера: «то, что говорит Христос» (см. с. 239–240).

Имя Евсевия Кесарийского часто упоминалось на страницах этой книги. Его Церковная история открывает нам доступ ко множеству письменных источников и устных преданий, которые без него были бы потеряны. «Отец Церковной истории» располагал библиотекой в Кесарии, которую сформировал Ориген после того, как он был изгнан из Александрии и обосновался в Палестине. Памфил, энергичный последователь Оригена, нашел и присовокупил к этой коллекции множество книг, а Евсевий, ученик, сотрудник и друг Памфила, стал его преемником после мученической кончины Памфила во время Диоклетианова гонения.

Хотя Евсевий и не был выдающимся экзегетом или апологетом христианства, у него, с другой стороны, было одно качество, которое отсутствовало у всех его предшественников и современников, — чутье к историческому поиску. Пользуясь блестящим собранием библиотеки в Кесарии и Иерусалимской христианской библиотекой, основанной в предыдущем веке епископом Александром (Церковная история, VI. 20,1), Евсевий утолял свою тягу к христианским древностям, собирая и организовывая фактический материал, охватывающий трехвековую историю Церкви, главным образом Восточной.

Евсевий, родившийся около 260 г. по Р.Х., стал епископом Кесарии до 315 г., а умер около 340 г. Свою Церковную историю он писал по частям и публиковал несколько раз в течение первой четверти IV века [463] Сведения о дополнениях и исправлениях, которые вносил Евсевий с 305 по 325 г., см. в R. Laqueur, Eusebius als Historiker seiner Zeit (Berlin–Leipzig, 1929), R. M. Grant, «Eusebius and his Lives of Origen», в Forma futuri; Studi in onore del Cardinale Michиle Pellegrino (Turin, 1975), pp. 635–649, и особенно его же Eusebius as Church Historian (Oxford, 1980), pp. 10–21. Согласно Барнсу (T. D. Barnes), труд Евсевия публиковался в течение еще большего периода времени: «Необходимо допустить по крайней мере пять изданий, которые, по моему мнению, следует распределить по времени следующим образом: первое — до 296 г., второе — 313/314 г., третье — 315 г., четвертое — 325 г. и пятое — после 326 г. См. коллоквиум Les Martyrs de Lyons (177) (Paris, 1978), p. 137. . Подчеркнутое внимание, которое он уделяет всему, что связано с историей христианской Библии, делает его труд особенно ценным. Он прочитал громадное число разных книг и, приводя фрагменты из них, никогда не забывает указать, как их авторы пользовались Писанием, перечислить книги, которые они цитируют, и, походя или подробно их обсуждая, передать суждения этих писателей о них [464] См. C. Sant, «Eusebius of Caesarea's Views on the Canon of the Holy Scriptures and the Texts he used in his Works», Melita theologica, xxiii (1971), pp. 23–37. . Если задаться вопросом, почему он захотел зафиксировать многочисленные свидетельства о Писании, то ответ конечно же следует искать в том, что Евсевий стремился к определенности, а тогда не было официального заключения, которое имело бы абсолютную ценность, например принятого соборно канона или соглашения между церквами или епископами. В длинном перечне письменных свидетельств, накопленных историком, нет и намека на все это. После всего, проделанного Евсевием, он мог лишь констатировать, что неопределенность велика и он даже не может вынести определенное суждение. Это видно, если проанализировать авторское резюме (Церковная история, III. 25, 1–7 [465] Евсевий дает и другие, более краткие комментарии в II. 22, 23; III. 3, 24; V. 8, 1–9 и VI. 14, 25. ), к которому мы сейчас и обратимся. Поскольку не было официального списка канонических книг Нового Завета, Евсевий посчитал, что проще всего подсчитать голоса свидетелей. С помощью такого приема он надеялся расклассифицировать все апостольские или псевдоапостольские писания по трем категориям: 1) книги, чью авторитетность и подлинность признают и все церкви, и все авторы; 2) книги, которые столь же единодушно отвергают; 3) промежуточная группа, по поводу которой мнения разделяются (см. Приложение IV. 3).