Олег Егоров - Русский литературный дневник XIX века. История и теория жанра

Помимо общественных и литературных причин, введению «живого» документа в текст дневниковой записи способствовало пробудившееся у многих авторов сознание исторической значимости дневника, убежденности в том, что в будущем он сам может стать историческим документом и использоваться для характеристики эпохи. Так, Е.А. Перетц, член Государственного Совета, подробнейшим образом описывает заседание Совета Министров от 8 марта 1881 г., стенографически точно, на 16 страницах, воспроизводит речи всех выступавших. К записи он прилагает схему размещения за столом императора и министров. В заключение записи он пишет: «Льщу себя надеждою, что изложение мое почти фотографически верно» [243].

Данная запись не была в дневнике Перетца единственной в этом роде. Еще много раз он приводил отчеты о совещаниях, докладах царю, телеграммы и другие документальные материалы как лично им виденные, так и в изложении компетентных лиц. Не пренебрегал Государственный секретарь и слухами, городской молвой, вводя эти «материалы» в дневник наряду с достоверными историческими свидетельствами: «В городе ходят различные слухи о причинах свершившейся министерской перемены <...> Далее, граф П.А. Шувалов рассказывает <...> Рассказывают также <...> Наконец, существует четвертая версия <...>» [244].

Все названные тенденции усиливаются в конце века. К этому времени относится вторая волна методологической эволюции дневникового жанра. Общественные изменения, социологизация частной жизни, усиление роли средств массовой информации, а также публикация большого пласта дневниковой литературы – все вместе ослабило архаические элементы дневниковой структуры. Новое поколение дневниковедов уже не воспринимает дневник как летопись частной жизни. Дневники Достоевского, Аверкиева, Башкирцевой, Гарйна-Михайловского, опубликованные (или готовившиеся к изданию) при жизни их авторов, внесли изменение в само жанровое мышление, в понимание дневника как равноправного участника литературного процесса.

Вместе с изменением литературного сознания изменяется и отношение авторов к наполнению дневника. Частная жизнь как объект изображения уже не является абсолютной жанровой категорией. Чтобы воссоздать эту жизнь полно, автор все чаще вынужден прибегать к тем материалам, без которых она немыслима для современного человека: говор улицы, пресса, упростившиеся благодаря новым средствам контакты с другими людьми, наконец, темп жизни – все это находит свое отражение в летописи дневниковедов.

Подобные перемены затронули все жанры, а не только социально-политический. С.А. Толстая начала свой семейно-бытовой дневник еще в дореформенную эпоху. В нем она правдиво воссоздала простой до примитивности быт и образ жизни провинциального дворянства. На рубеже веков семейная жизнь такой же провинции описана на страницах ее летописи шире и ярче. Она вбирает в себя общественные события (в передаче разных лиц), культурные контакты обитателей Ясной Поляны, сведения о столичных фактах – словом, отражает динамику дня современной образованной семьи.

Путевой дневник Н.Г. Гарина-Михайловского выделяется на фоне этого жанра XIX в. Визуальные впечатления и размышления по их поводу, составлявшие основу содержания дневника путешествий прошлого, обогащаются у автора «Корейских сказок» масштабными социальными и экономическими материалами о жизни края, футурологическими прогнозами, сравнительно-историческим и культурно-этнографическим анализом увиденного и услышанного.

В.А. Теляковский в своем служебном дневнике не ограничивается, как было принято прежде (например, у К.Ф. Альбрехта), сферой театрального дела подведомственных ему учреждений. В его летописи развертывается панорама культурной жизни обеих столиц, осложненная политическими событиями, бюрократическими «историями» и интригами, борьбой идейно-эстетических направлений в искусстве, рассказами о судьбах крупнейших мастеров культуры эпохи в сочетании с размышлениями о путях развития современной сцены.

Наиболее типичным в рассматриваемом аспекте был дневник В.Г. Короленко, проделавший стремительную эволюцию. Начатый в дороге, во время путешествия к месту ссылки в Якутию, ранний дневник в основном передает зрительные и звуковые впечатления автора. По собственному (позднему) признанию Короленко, он в нем «относит все явления к их изображению» [245]. Но уже в нижегородском дневнике принципы отбора материала и его оценки принципиальным образом меняются. Писатель включает в него отрывки из переписки людей 1840 – 1860-х годов, французские стихи, выписки из своих писем к разным лицам. В дневник вклеиваются вырезки из газет, «подметные» письма (к Николаю II), приводятся выдержки из различных печатных источников, телеграмм.