Можно добавить, что было несколько человек, которые, по его мнению, преследовали его и причиняли ему боль, и которых он отчаянно проклинал. Главный преследователь был его предыдущий врач, Флехсиг, которого он называл «убийцей душ»; он часто снова и снова кричал: « Маленький Флехсиг!», делая сильное ударение на первом слове. Его перевели из Лейпцига и спустя некоторое время, проведенное в другой клинике, он прибыл, в июне 1894 г. в Зонненштайнскую лечебницу, близ Пирны, где и оставался, пока его болезнь не приобрела свою заключительную форму. В ходе нескольких лет его клиническая картина изменилась, причем характер изменения лучше всего описал доктор Вебер, директор лечебницы: (см. в его отчете от июля, 1899)
«Мне нет необходимости далее вникать в детали развития болезни. Я должен, однако, обратить внимание читателя на то, каким образом, с ходом времени, изначально достаточно острый психоз, непосредственно охвативший всю мыслительную деятельность пациента и заслуживающий отнесения к «галлюциногенным помешательствам», постепенно переходил (можно сказать выкристаллизовывался) во все более и более ясную клиническую картину паранойи, которую можно наблюдать и сегодня.» (385) Факты свидетельствовали, что, с одной стороны, у него выработалась сложная иллюзорная структура, интересоваться которой у нас есть веские причины, в то время как, с другой стороны, его личность была воссоздана, и теперь казалось, что за исключением отдельных случаев расстройств, он способен соответствовать требованиям повседневной жизни.
Д-р Вебер в отчете от 1899 г. отмечает следующее: «В последнее время складывается ощущение, что, исключая некоторые очевидные психомоторные симптомы, которые даже при поверхностном наблюдении не могут не показаться патологическими, господин сенатспрезидент д-р Шребер не кажется неуверенным или физически неблагополучным; равным образом нельзя заметить никакого ослабления умственных способностей. Его разум воссоздан, память прекрасна, в его распоряжении внушительный запас знаний (не только в отношении вопросов юриспруденции, но и во многих других областях), которые он способен воспроизводить в виде цепочки связных мыслей. Он с интересом следит за событиями в мире политики, науки, искусства и т. д., и постоянно занят размышлениями на эти темы… так что наблюдатель, не имеющий особой заинтересованности в общем состоянии пациента, едва ли заметит что-либо необычное в этих его проявлениях. Однако, несмотря на все это пациент полон идей патологического происхождения, которые сформировались в законченную систему; они более или менее неподвижны, и, по-видимому, недосягаемы для коррекции путем какого-либо объективного убеждения или рассуждений об окружающей действительности.
Тем не менее, состояние пациента претерпело огромное изменение, и теперь он считал, что способен вести самостоятельный образ жизни. Соответственно, он предпринял необходимые меры, стремясь вновь обрести контроль над собственными делами и добиться выписки из лечебницы. Д-р Вебер старался помешать реализации этих намерений и писал доклады опровержительного характера. Тем не менее, в своем отчете от 1900 г. он вынужден был дать следующую благоприятную оценку характера и поведения пациента: «Так как в течение последних девяти месяцев господин сенатспрезидент Шребер ежедневно делил трапезу с моей семьей, у меня была неограниченная возможность беседовать с ним на какие угодно темы. Каков бы ни был предмет дискуссии (кроме, разумеется, его собственных фантазийных идей), не важно, касался ли он новостей в сферах юриспруденции и закона, политики, искусства, литературы или общественной жизни, – короче говоря, независимо от темы, д-р Шребер проявлял при ее обсуждении живой интерес, хорошую осведомленность, превосходную память и здравость суждений; его пониманием вопросов этики было, более того, невозможно не восхищаться. Так, во время более легких бесед в компании дам, он был равно любезен и учтив, а его юмор неизменно отличался сдержанностью и знанием приличий. Ни разу за время этих невинных бесед за обеденным столом он не заговорил о вещах, которые обсуждаются на медицинских консультациях». В самом деле, в том, как он подошел к решению возникшего как-то в тот период делового вопроса, затрагивавшего интересы всей его семьи, проявились и его профессиональная компетентность, и здравый смысл.
Во время своих многочисленных обращений в суд, с помощью которых доктор Шребер пытался вернуть себе свободу, он даже ни разу не отрекался от своих фантастических идей и не пытался держать в секрете намерение опубликовать «Мемуары». Напротив, он пространно рассуждал о ценности этих идей для религиозной мысли в целом и об их неуязвимости для нападок современной науки; но в то же время он постоянно подчеркивал «абсолютную безвредность» всех действий, на которые, как он знал, его иллюзии провоцировали его. В итоге, благодаря остроте его ума и неуязвимости его логики, и несмотря на то, что он был признанным параноиком, его старания увенчались успехом. В июле 1902 г. доктор Шребер был восстановлен в своих гражданских правах, а в следующем году его «Мемуары» вышли в свет, хотя и сильно отредактированные.
Читать дальше