Павел Ковалевский: Генералисимус Суворов

Способность быстро схватить позицию неприятеля и воспользоваться его слабыми сторонами, быстрота и натиск дали Суворову полную победу во всех делах и обратили на него внимание в европейских армиях. Сам неприятель понял новизну боя, только толковал его иначе: «Суворов понятия никакого не имеет о военном деле и ему драться только с медведями. Бывало, займешь позицию, ждешь русских с фронта, а он бросается либо с тыла, либо в фланге; мы разбегались более от страха и внезапности, нежели от поражения».

Не то же ли немцы говорили о Наполеоне I!..

Суворов строго следил на войне за дисциплиной, порядком и субординацией и резко восставал против допускаемого тогда в армии грабежа побежденных. Особенно строго приказывал Суворов быть ласковыми с поляками, не обижать пленных, кормить их хорошо, хотя бы то было и сверх порции.

Польская война была кончена, причем успех ее принадлежал почти всецело Суворову. За эту войну он получил орден Анны I ст., Георгия 3 ст., Александра Невского и чин генерал-майора. В Петербурге Суворова очень обласкали и достойно наградили за его доблестные дела.

Наступил мир. Но долгая мирная жизнь была не по нутру Суворова. Он был душой и характером солдат, воин и боевой генерал. Его глазомер по отношению к людям был слишком верен, а его быстрота и натиск в обхождении с придворными были слишком неудобны и для окружающих и для него. При его честности, прямоте и откровенности Суворов являлся беспокойным человеком, а беспокойный человек во все времена, даже до сего дня, был нетерпим. Поэтому весьма естественно, что Суворова отправили в Финляндию: изучать край, строить крепости, реорганизовать армию, выведывать направление мыслей Стокгольма и проч. Да и Суворову придворная и чиновничья атмосфера Петербурга была не по душе. Поэтому он предпочел уехать в чистую ссылку, нежели жить в атмосфере лукавства, зависти, лживости и предательства.

Суворов быстро исполнил все возложенные на него поручения в Финляндии и стал тосковать и терзаться бездельем. А тут открылась турецкая война. Суворов просится на поле битвы и вскоре достигает желанного.

Две экспедиции на Туртукай, причем экспедиции производились ночью, с переправой через Дунай, против неприятеля в 8-10 раз сильнейшего, с полным разгромом неприятеля и взятием в плен большого числа турок, пушек, знамен и судов показали, что Суворов был победителем в Польше не по случаю или по счастью, а благодаря своей тактике и своему гению. Георгий второй степени был ему вполне заслуженною наградою как за необыкновенную его распорядительность, так и за личную храбрость, служившую всегда примером для его солдат. Цену себе знал и сам Суворов, и это служило причиною многих его выходок, трудно оправдываемых в другом человеке. Суворов, несомненно, был царем своего дела. Он был создателем новой системы войны, он был и гениальным исполнителем ее. В результате – слава России, слава войскам, честь и слава Суворову. Равных себе Суворов не видал. Эта-то уверенность в своем превосходстве и делала то, что Суворов был крайне резок в выражениях и нетактичен в действиях с равными и старшими себе. Необыкновенно пылкий и стремительный, он часто высказывал в разговоре то, чего не следовало бы, что вредило настолько же ему, как и его гениальному делу. Так, напр., донося о своих действиях против турок своему прямому начальнику, Салтыкову, он одновременно доносил о том же и главнокомандующему, Румянцеву; при этом и самый способ донесения был не всякому простительный. После первой победы при Туртукае он доносит Салтыкову запиской на клочке бумаги, писанной карандашом: «Ваше Сиятельство, мы победили: слава Богу, слава вам», – а Румянцеву было послано двустишие:

В других случаях Суворов бывал также часто непочтителен. Так, Суворов не любил Каменского, не уважал и Салтыкова. И вот он при своем штате выразился так: «Каменский знает военное дело, но оно его не знает; Суворов не знает военного дела, да оно его знает; а Салтыков ни с военным делом не знаком, ни сам ему не известен…» Слова Суворова были донесены кому следует и произвели свое воздействие. Суворов был переведен в отряд Потемкина.

На новом месте Суворов не замедлил отличиться под Козлуджей, где он с 8-тысячным отрядом напал на 40-тысячный отряд турок и совершенно разбил его. Этой победой турки были совершенно потрясены, а русские поднялись в глазах всей Европы; Суворов же упрочил за собою славу знаменитого боевого генерала, который во всех отношениях – ив трудах, и в лишениях, и в счастьи, и в несчастьи, и в славе, и в подвигах – был рядом с солдатом и в доле с ним.