Генрих Альтшуллер - Найти идею

Запись 2.«Как же дети будут решать задачу? — удивилась воспитательница, когда я попросил убрать игрушки. — Теперь никто не догадается…»

Я ответил неопределенно: там будет видно, посмотрим. Для чистоты эксперимента воспитательница не должна была знать решение задачи.

За полтора часа мы пропустили одиннадцать ребятишек. Все шло по привычной схеме: задание — суета — «Гулливер». Дважды мне показалось, что у подопытных промелькнула мысль привязать что-то к веревке. Но в комнате не было ничего похожего на груз, и находка терялась, исчезала. Двенадцатым оказался, очень подвижный мальчишка. Ему не стоялось на одном месте, он ерзал, подпрыгивал, вертелся. Едва выслушав условия задачи, он начал бегать от веревки к веревке. Ему нравилось бегать, и я подумал, что непоседа будет долго суетиться, но задачу не решит. Я ошибся. Внезапно мальчишка замер. Он стоял и думал…

Помните первую главу? «…Поставили тысячи экспериментов только для того, чтобы убедиться: пошли не туда. Испытали десятки конструкций приборов, перепаяли сотни метров проводов и извели не поддающееся учету количество кинопленки…» Мальчишка не суетился!

Изобретатель суетится, даже если неподвижно сидит перед листом бумаги. Суетятся мысли — такова природа метода проб и ошибок: «А что если попробовать так?. Или вот так?.» Мальчишка не суетился, даже мысленно, это было видно по его изменившемуся поведению. Он выстраивал какую-то цепь. Думал.

Внимательно осмотрел комнату. Воспитательница выразительно вздохнула: вот, мол, не надо было убирать игрушки, ребенок решил бы задачу, а теперь у него безвыходное положение… И тут непоседа быстро скинул сандалии, схватил их и начал привязывать к веревке. Воспитательница ойкнула. Я подумал: просто гениальный парень, обидно, если через четверть века он станет обыкновенным инженером…

В один из конкурсов «Пионерской правды» входила такая задача: «В цехе несколько дверей, через которые часто проезжают электротележки. Держать двери постоянно открытыми плохо — сквозняк. Ставить рабочего, чтобы открывал и закрывал двери, — дорого. Как быть?» Проверяя прибывшие ответы, я обратил внимание на «сдвоенное» письмо: мать и дочь прислали два ответа в одном конверте. Девочка предлагала сделать гибкие двери; пусть автотележки проезжают, не обращая внимания на дверь. Это совпадало с зарубежным патентом, на основе которого была сделана задача. Я отложил письмо — работа заслуживала приза (редакция посылает призерам книги по ТРИЗ и научную фантастику). Потом прочитал письмо матери. Там говорилось, что девочка лежит в больнице, очень хочет участвовать в конкурсе, но из-за болезни ответ получился слабым. «Дочь все время повторяла, что идеально, если дверь открывается сама — даже без „сим-сим“, — писала мать. — Как инженер, я вижу нереальность такого подхода, нужна автоматика…» К письму были приложены схемы и расчеты автоматической системы. Я показал материал специалисту по автоматике и спросил, сколько это может стоить. Он выразительно вздохнул…

Поэтому и нужен курс РТВ.

Начальные занятия строятся на применении аппарата ТРИЗ к задачам типа «Придумайте фантастическое растение» или «Придумайте новое ювелирное украшение для Аэлиты». Фантазия обогащается умением видеть законы развития систем, находить, обострять и разрешать противоречия, пользоваться богатым инструментарием ТРИЗ. Польза взаимная: курс ТРИЗ быстрее и глубже осваивается, если учебная программа включает хотя бы небольшой раздел по РТВ.

На аудиторных занятиях преподаватель старается каждую минуту использовать для ТРИЗ, на упражнения по РТВ обычно остается совсем немного времени. Но есть время внеаудиторное, и преподаватель стремится приохотить читателей к научно-фантастической литературе (НФЛ) — неисчерпаемому сборнику упражнений. Для развития воображения [24] См. научно-фантастические произведения Г. Альтова и В. Журавлевой на www.altshuller.ru/rtv. .

Разумеется, научная фантастика — прежде всего художественная литература. Вступая в блистательный мир НФЛ, читатель открывает для себя лирику Рэя Брэдбери, насмешливую мудрость Клиффорда Саймака, страстный гуманизм Ивана Ефремова, парадоксальную логику Станислава Лема и Роберта Шекли, социальный сарказм Курта Воннегута, Пьера Вале, Лао Шэ, Робера Мерля… Но сверх этого есть у НФЛ и способность попутно развивать воображение, приглушать психологическую инерцию, делать мышление гибче, готовить ум человека к восприятию «диких» идей, без которых немыслима современная научно-техническая революция.