Андрей Шитов - Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС

Вообще же для меня политики, с которыми я лично не знаком, суть прежде всего «люди-тексты». Я пользуюсь этим определением, чтобы подчеркнуть, что сужу о них в основном по их публичным выступлениям — устным и письменным. Понимаю поверхностность такой оценки, но все же склонен думать, что внимательный читатель многое может увидеть в статьях и стенограммах, в том числе и между строк. А я уже несколько десятилетий по работе читаю почти все, что говорят и пишут высшие руководители России и США.

И должен вам сказать, что, на мой взгляд, тексты Путина на порядок интереснее, чем у американцев. Сначала я даже думал, что он просто умнее. Потом понял, что он прежде всего несравненно свободнее своих западных коллег в том, что ему позволяет говорить внутриполитическое окружение.

Однако же и это не все. Путин — лидер страны, поднимающейся после сокрушительного удара. Ему приходится объяснять причины случившегося себе и другим, думать о том, чтобы впредь не наступать на те же грабли. Как я уже упоминал, для критического анализа поражение может быть полезнее победы.

А американцам застит глаза их «историческая правота». Они даже после чудовищных терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне утверждали, что, дескать, олицетворяют собой «силы добра», и только поэтому «силы зла» их и атакуют. Вряд ли такой анализ способствует работе над ошибками.

Тексты Путина я не раз обсуждал с помощниками президентов США по России. Мне было интересно, читаются ли в Белом доме целиком эти стенограммы — хотя бы в переводе. Никто мне этого не подтверждал, заверяли лишь, что содержание выступлений докладывается руководству.

Был и полуанекдотичный случай. На одной из вашингтонских политологических конференций на вечную тему «Что на уме у Путина?» я напомнил участнику, отставному руководителю одной из британских спецслужб, что наш президент сам постоянно пытается объяснить свои взгляды западной аудитории. Дает интервью, публикует статьи, устраивает большие пресс-конференции.

На вопрос о том, читают ли западные коллеги Путина эти выступления и другую информацию из открытых источников, британец только махнул рукой и ответил примерно так: «Милый мой, да мы про это все уши начальству прожужжали. Но все равно бумаг без грифа секретности никто не читал и не читает…»

К этой теме мы еще вернемся в разговоре о российско-американских отношениях и о пропаганде в США. Пока же пора переходить к американской «книге царств».

Основным американским партнером для Ельцина и первым для Путина был 42-й президент США Билл Клинтон.

Ельцин называл его своим другом Биллом. И между ними действительно существовала взаимная симпатия. Это было видно невооруженным глазом: по тому, как они себя вели на совместных публичных мероприятиях, начиная с первой личной встречи в Ванкувере в апреле 1993 года. И обнародованные четверть века спустя записи их бесед и переговоров тоже это подтверждают.

Но настоящей дружбы не было, да, пожалуй, и не могло быть, поскольку не было равенства. А тому откуда было взяться, если россияне ездили тогда в Вашингтон в основном с протянутой рукой?

Я помимо всего прочего освещал работу МВФ и помню, как люди типа бывшего главы Госплана СССР Юрия Маслюкова учились в ходе визитов в штаб-квартиру Фонда рассуждать о макроэкономике и вообще говорить с проповедниками неолиберального «вашингтонского консенсуса» на их профессиональном жаргоне — настолько специфическом, что со стороны он всегда казался мне «птичьим» языком.

Кстати, не удержусь от небольшой похвальбы. Могу ошибаться, но, по-моему, это я ввел в русский экономический лексикон термин «специальные права заимствования» (СПЗ — условная расчетная единица МВФ, можно сказать, его валюта).

По-английски она именуется Special Drawing Rights (SDR), и в самом начале работы в Вашингтоне я дотошно выспрашивал у сотрудников российской дирекции в Фонде, как ее правильно называть по-русски. Но они меня заверяли, что переводом не озадачиваются, а довольствуются калькой — СДР.

Вздохнув, я им тогда сказал, что для меня это не годится: новостные заметки должны быть понятными. Придумал СПЗ и стал использовать в работе. Может, термин существовал и прежде — в конце концов, это перевод, — но я его точно брал не из словарей.

Что касается отношений между США и Россией, в них все пошло, как в известной песне Высоцкого: «И не друг, и не враг, а так…» Шанс построить настоящее партнерство был упущен.