Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль): Газета "Своими Именами" №4 от 14.09.2010

В. Сухомлинов пишет в «Литературной газете»: «Казалось бы, мы можем гордиться, что наша страна принесла извинения Польше». Вы можете, сударь, даже четыре раза подряд прогордиться, ибо перед поляками расшаркались все четыре президента. Их бы и надо назвать, а не страну, да непременно уточнить: «Они принесли извинения, признав за истину фашистско-польскую версию трагедии».

Пожалуй, самым примечательным действом в эти дни на тему Катыни в фашистско-польской версии были двукратный показ по телевидению одноименного фильма Анджея Вайды и обсуждение его 2 апреля нашей интеллектуальной улитой. Предстоял визит польского премьера, и вот вам, ваше высокопревосходительство, - наше с кисточкой.

Кто был? Ну, перво-наперво, конечно, известный Никита, вездесущий, как бес, а также академик Александр Чубарьян, директор Института всеобщей истории. Всеобщей! Т.е. наш самый главный историк. Он же кавалер ордена папы Григория Шестого. Тут же Константин Косачёв, председатель Комитета Госдумы по международным делам - наш бесстрашный защитник на мировой арене, еще - Андрей Артизов, руководитель Федерального архивного агентства... Всех не перечислишь. Но почему же не пригласили заслуженных ветеранов Катыни – Шахрая и Макарова? Неужто те очухались или боятся? А вел обсуждение Виталий Третьяков. Он держался достойнее других. Однако...

Ведь собрались же грамотные люди и понимают, что каждый вопрос имеет историю. Откуда взялся этот фильм? И надо бы начать так, допустим: «Всем известно, что ход делу дал Геббельс. Это невиданный лжец, провокатор, преступник, но в данном конкретном случае лжец сказал правду, провокатор боролся за справедливость, преступник вел себя как праведник. А академик Бурденко, митрополит Николай и другие члены Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию катынской трагедии - люди честные, достойные, благородные, но в данном конкретном случае оказались лжецами, провокаторами, преступниками. И потому мы, будучи сами людьми сильно благородными, поддерживаем и разделяем фашистско-польскую версию и отрицаем русско-советскую».

Так было бы честно. Но за всю часовую передачу никто из синклита благородных мудрецов и великих патриотов ни словом не упомянул ни Геббельса, ни Бурденко, словно они тут и не при чём. Да сравнили бы эти два источника хотя бы по одному параметру. Германское радио, объявляя 15 апреля 1943 года о катынском расстреле, назвало «комиссаров», руководивших им: Лев Рыбак, Хаим Финберг, Павел Бродинский, Авраам Борис ович. Ну, во-первых, невероятно, чтобы подобрались одни евреи. С другой стороны, очень вероятно, что они придуманы в полном соответствии с расистской идеологией фашизма. Во-вторых, кто они по званию, из какой воинской части? Неизвестно. И «Правда» 19 апреля заявила: «Этих «комиссаров» ни в Смоленском отделении ГПУ, ни вообще в органах НКВД не было и нет». Авторитетные зарубежные представители могли поехать в СССР и поискать этих «комиссаров». Никто не поехал, и разговора об этом не было.

С другой стороны, в документе Комиссии Бурденко, опубликованном 26 января 1944 года во всех центральных газетах, говорилось, что в одежде эксгумированных трупов (они были пронумерованы. А как иначе?) найдены письма, которые имели конкретные имена их авторов или адресатов и даты - более поздние, чем март 1940 года, когда, как уверяли Геббельс и поляки, русские расстреляли пленных. Разумеется, эти письма имели конкретные адреса в Польше.

Так, на трупе №53 была найдена неотправленная открытка на польском языке от 20 июня 1940 года с адресом получения «Варшава, Багателя, 15, кв.47. Ирине Кучинской».

На трупе №2 - почтовая открытка со штемпелем «Тарнополь. 12 ноября 1940». Конечно, тот, кто посылал письмо из Тарнополя, мог ничего не знать об адресате, но тот-то письмо получил, значит, был жив и в ноябре 1940 года, то есть спустя полгода с лишним после фашистско-польского «расстрела».

На трупе №92 найдено письмо Софьи Зигонь из Варшавы. Она обращалась в Москву, в Красный Крест (ул. Куйбышева,12) с просьбой сообщить ей о местопребывании мужа Томаша. Письмо написано 12 сентября 1940 года и имеет сентябрьский штемпель варшавской почты. Конечно, пани Софья тоже не могла ничего знать. Но на письме есть и такой штемпель: «Москва, почтамт, 9 экспедиция. 8 октября 1940». А также резолюция: «Установить лагерь и направить для вручения. 15 ноября 1940». Значит, письмо вручили, и Томаш Зигонь был жив после ноября 1940 года, если письмо нашли на его трупе.