Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль): Газета "Своими Именами" №9 от 19.10.2010

Солдат нашего батальона (не буду называть его фамилию, он прошел войну и, возможно, еще жив), парень 19-ти лет. Так случилось, что батальон освобождал его родное село, которое было взято без боя. Дом его находился на окраине. Пока до дома дошел, соседи рассказали, что мать спала с немцами и его невесту тоже вовлекла в эту грязь. Солдат весь затрясся. Зашел в дом и застрелил мать! Хотел и девушку свою застрелить, да не успел, комбат вовремя в дом зашел и не позволил убить. Как сейчас это все осмыслить? Каждую личную трагедию?

Г.К.:Часть своего фронтового пути Вы прошли в качестве политработника ротного и батальонного звена. Сейчас только «ленивый не кинет камень в комиссаров».

Что для Вас означало быть коммунистом и политруком на фронте.

Е.Г.:Я не стесняюсь своего членства в партии. Я не был партийным функционером и не пользовался никакими номенклатурными благами. Я вступил в партию под Сталинградом. Ночью к моему окопу подползли комиссар и парторг полка, они дали мне рекомендации, третья - от комсомольского бюро полка. Никакого собрания не было. Политотдельский фотограф сидел у противоположной стены окопа до рассвета. Вспышки он сделать не мог, это была бы последняя вспышка в его жизни, да и в моей тоже. Щелкнул и поскорее уполз (только комсомольские билеты на фронте были без фотографий). Зато привилегию я получил сразу. Комиссар вызвал: «Ты теперь коммунист! Будет зеленая ракета - вскочишь первым - За Родину! За Сталина! И вперед! Личным примером!». Фраза «личным примером» была у начальства одной из любимых. Легко сказать. Вскакивать не хотелось ни первым, ни последним. Это после войны нашлось много желающих. А тогда их было почему-то во много крат меньше. У Александра Межирова есть стихи «Коммунисты! Вперед!». Так было. И вскакивал. Как будто внутри пружина заложена. И бежал в атаку. И кричал. Что? Не знаю. Наверное, матерился. Все равно никто этого не слышал. И я тоже.

Но перед атакой призыв - «За Родину! За Сталина!» звучал не только в речах политработников. Командиры тоже обращались с этим призывом к своим бойцам.

А подлецов хватало и среди политработников, и среди простых командиров. Но в большинстве своем - это были патриоты, не жалевшие жизни во имя Победы.

Г.К.:Вы упомянули Межирова. У него есть еще известное стихотворение «Мы под Колпиным скопом стоим, артиллерия бьет по своим». Такое у Вас случалось?

Е.Г.:Конечно, иногда и свои штурмовики, и свои артиллеристы нас «угощали».

Была такая шутка - «Прицел пять, по своим опять!». Но чаще били по немцам.

Как правило, получали от своих только в наступлении, если по связи не успевали доложить вовремя о нашем продвижении вперед. Я под залп своих «катюш» один раз попал, трудно передать мои ощущения в те минуты.

О подобных случаях вам расскажет каждый окопник. На войне всякое случается.

Г.К.:Наградной темы коснемся?

Е.Г.:В 1942 году солдата нашего полка наградили медалью «За Отвагу». Весь полк собрали на митинг по поводу его награждения. Награждать начали щедро только с 1944 года и не всегда по боевым заслугам. А от нас вообще не зависело - дадут орден или медаль, послали наградной лист, а потом ищи-свищи, у меня так было не один раз. В принципе никакой справедливости в этом отношении не было никогда. Я видел солдат после шести(!) ранений с одинокой медалью на груди. В штаб приезжаешь - там сплошные «иконостасы» на кителях. В штрафную роту я пришел с двумя орденами Красной Звезды, а за последний фронтовой год получил орден Отечественной войны. Хотя в штрафной роте за каждую атаку можно было справедливо и спокойно по ордену давать. Я за наградами не гонялся и у начальства не выпрашивал. Один раз только, в 1943 году, спросил комполка, что слышно про орден Красного Знамени, к которому был представлен, а в ответ услышал что-то типа: «В стране на вас всех скоро благородного металла не хватит». Ну, а для него, конечно, хватило. Я начальству зад и сапоги не вылизывал.

Был писарь в штабе некто Писаренко (полное соответствие должности и фамилии), так он наградной лист уничтожил, фамилия ему моя не понравилась. Потом мне в госпиталь письмо написал. Каялся. Погиб он глупо, в конце войны.

А что дали или что не дали - какая сейчас разница. Евреев в наградах очень часто ограничивали, помимо своих примеров, я знаю многие десятки подобных случаев. В пехоте, в отличие от танковых или артиллерийских частей, антисемитизм был махровым и процветал. Не забывайте еще одну немаловажную деталь, я был сынам «врага народа». В личном офицерском деле это было указано. Вот, например, у Григория Поженяна, дважды представленного к званию Героя и не получившего этого звания, на личном деле было написано красным карандашом - «мать - еврейка, отец - враг народа». Тогда подобная аннотация звучала совсем не смешно.