Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль): Газета "Своими Именами" №40 от 04.10.2011

От контейнера, наряду с запахом чего-то противного, прокисшего, тянуло едва уловимым запахом кофе. “Где-то должна быть банка из-под него, - решил он. - Должно быть, она скатилась вниз, к стенке. А в банке всегда, хотя немного, да остается кофейной пыли”.

Порывшись в углах контейнера, он услышал, как звякнула жестянка. Он тут же обнаружил банку и выгреб своей палочкой. Внутри нее он увидел примерно с полчайной ложки кофе. Растворимого кофе! “Какой ароматный напиток будет сегодня у меня!” - вожделенно представил он свой ужин. Вслед за этой радостной мыслью его тело от пяток до корней волос окатило жаром: “До чего дожил!”... Он попытался подавить в себе чувство стыда: “А куда деваться?” - старался отвлечься от горькой обиды.

В моменты, когда отступала физическая боль и становилось легче, Ивану Денисовичу хотелось хотя бы на время поднять свое настроение. Он стремился побалагурить, поиронизировать, в том числе и над собой.

“Так, по какому поводу мои благодетели ели торт и пили кофе? С учетом того, что здесь находились две бутылки из-под легкого вина, должно предположить, что ели торт и пили кофе по случаю дня рождения милого чада. А то и по случаю встречи хозяйки со своей лучшей подругой. Вон и окурки сигарет в губной помаде. Может быть, пили кофе по случаю заключения выгодной сделки? Или принимали “нужного” человека. Как бы то ни было, достаток в доме хозяина мусора есть, и я причастен к их праздничной трапезе...”

Только он собрался уходить от контейнеров, как его обоняние снова уловило чудный запах рыбных консервов в томатном соусе. Видимо, он был приглушен толстым слоем мусора. Теперь, когда он разворошил его поглубже, запах освободился и хлынул кверху. И действительно, среди упаковочных картонок и клочков бумаги оказалась пара банок из-под консервов “лосось”. И точно - в томатном соусе. Он представил, как тщательно зачистит их корочкой хлеба. Банки тут же были направлены в сумку. Порывшись еще глубже, обнаружил половину булки хлеба “Особый”. Хлеб был черствый, но не плесневелый - есть можно. Вслед за банками и хлеб был направлен в сумку.

“Вот ведь как бывает, - удовлетворенно отметил, - в любой момент может повезти!”

Еще недавно он, когда видел человека, роющегося в мусоре, осуждал его, как бессовестного лентяя, не желавшего трудиться. “Развело государство иждивенцев, наплодило лодырей”, - говаривал он, имея приличные заработки на стройке, где был неплохим бригадиром. Иногда слышал и со стороны: “Люди не хотят работать на государство. А будь частная собственность, человек на себя обязательно бы работал”. Вспоминая прежнюю жизнь, Иван Денисович невольно сравнивал, как было и как стало: “До реформ, бывало, редко увидишь человека, какого-нибудь пропойцу, у мусорки. Теперь же контейнеры почти в драку захватывают. И работать люди не могут ни на государство, ни на себя. Вместе со стариками и молодые уже роются в контейнерах. Перестроились...”

Вспомнил подробности недавнего события, серьезно обеспокоившего его. И было отчего! Стоило ему три дня проваляться в постели по причине нездоровья и не появиться на своем участке, как там объявился “незваный гость”. Правда, бывало и прежде забредал “посторонний” человек, “шатун” какой-нибудь. Но уж если ты пропустил несколько дней, пеняй на себя: уведут все подчистую, быстро прикормятся. “Предпринимать что-то надо, - подумал он с тревогой. - Ведь таких, как я, становится все больше, а новостроек все меньше. Личные коттеджи, которые растут как грибы после дождя не в счет: они пустуют. Да и высоченной железной оградой обнесены. Отбросов со столов тоже становится меньше. Люди стали жить скромнее - вот оно, достижение “реформ”, - язвил “контейнерный монополист”. - Раньше сколько хлеба разбрасывали! Теперь знают ему цену. Но ведь хлеба хватало всем! А теперь?.. Кто же повадился ходить на мой участок? Надо будет присмотреться и поймать наглеца. Побить - сил нет. Но разъяснить, предупредить следует. Просто поставить на место. Пусть сам заимеет... в новом микрорайоне или поищет счастья на городской свалке, а не зарится на чужой каравай”.

О жизни на городской свалке Иван Денисович имел конкретное представление: сам там бывал неоднократно. Но заняться “бизнесом” не смог. “Главное - силы не те. А там надо быть постоянно в тонусе. Да и характер требуется другой. Уметь постоять за себя, за свою добычу, свой “кусок пирога”. Костыль рассказывал, как там люди гибнут. И от простуды болеют и умирают: спят почти под открытым небом. Горят пьяные у костров или сонные угорают, отравляются ядовитыми парами, нездоровой пищей, спиртным. Погибают в драках: бьются смертным боем по всякому поводу. На свалке своя особая жизнь. Костыль перестал там бывать, даже он не смог сделать свой “бизнес”... Так кто же повадился на мой участок? - продолжал беспокоиться Иван Денисович. - Здоровый еще человек или совсем слабый?”