Сергей Кургинян: Суть Времени 2013 № 16 (20 февраля 2013)

«В «Живом трупе» герои делятся на тех, чьи поступки «правильны» с точки зрения какой-либо общественной роли, и на погибших, непредсказуемых — пьяниц, художников, людей вне общества. Чиновники, люди суда, с одной стороны, и Виктор и Лиза, — с другой, при всей противоположности характеров и нравственной их оценки, имеют одну общность: их поступки правильны с какой-либо заранее заданной точки зрения, то есть предсказуемы, и поэтому, с позиции Феди Протасова, непереносимо скучны. В них нет неожиданности; нравственные или безнравственные, они в равной мере лишены поэзии. Это и делает подобную жизнь для Феди Протасова тюрьмой. Как блоковский Арлекин, Федя жаждет прорыва в мир свободы (анархист понятнее Толстому, чем либерал). Федя, как из тюрьмы, убегает из семьи, в которой царила добродетель, но «не было изюминки, — знаешь, в квасе изюминка, — говорит Федя Протасов, — <���…> не было игры в нашей жизни. А мне нужно было забываться. А без игры не забудешься». «Изюминка» — образ непредсказуемого, случайного, того, что не является обязательным элементом структуры, без чего система остается собой, описывается одинаковыми моделями, но без чего жить в ней делается невозможно».

«Что немцу здорово, то русскому смерть», — гласит известная поговорка. Переделать русского в немца и есть задача по слому ядра. А иначе — слишком непредсказуемо, слишком опасно, слишком безнадежно в плане окорачивания этой «самости». Ее окорачивают, давят, она вроде уже ложится, уже нет ее и — р-раз! Тут как тут! Одно слово — Ванька-встанька. Так что хватит нам удивляться, почему ведут войну с этим «русским духом». А вам, будь вы на месте западников, охота было бы все время под угрозой такого вставания в полный рост жить?

И тут стоит перейти от напоминания, что есть великая литература, очень глубоко рассматривающая проблему этого «полного роста», — к концептуальным вопросам, явным образом подчиненным определенной политической линии.

В 2008 г. «Новой газетой» была опубликована огромная статья Юрия Афанасьева под знаковым названием «Мы не рабы? (Исторический бег на месте: особый путь России)». И совершенно не газетный объем публикации, и вынесенная в название тема сделали текст фактически программным для всей группы наших специфических западников. Которая особенно и не скрывала своей задачи как пятой колонны, но опубликованием данного манифеста явно «пошла на Вы». И с тех пор мы много услышали «приятного» о большинстве, особенно за последний год. Но это уже был год окончательной разнузданности. Толчок же нынешней разнузданности — всем этим высказываниям про «быдло», «рогатый скот», «мух» и «анчоусов» — дала именно афанасьевская статья 2008 года, сопровождавшаяся к тому же еще откликом Б. Стругацкого. Это публичное «перестукивание», как его назвал Стругацкий, двух корифеев дало легитимацию на окончательное раскалывание общества. И, подчеркнем, жесткое оформление принципиальнейших расхождений между позициями большинства и меньшинства (а они были всегда!), их отливание в формы холодной гражданской войны — было начато именно нашим «прогрессивным меньшинством».

«Давно (с незабвенных времен «самиздата») не получал я такого удовольствия от публицистики, как при чтении Вашей статьи, — начинает свой ответ Борис Стругацкий. — Я знаю, конечно, что ничего не изменит она и не заполнит ни в какой мере всепобеждающую Пустоту, но она высечет, я уверен, десятки и сотни искр из родственных душ, которые есть, которые всегда были и которые будут всегда».

И сразу в ЖЖ родственные души стали активно перепечатывать чьи-то слова о том, что «срок годности России истек». Такой вот приговорчик. Но что же Афанасьев, что там насчет «рабов» под вопросом? Да, вы правильно догадались, никакого вопроса тут нет. Главная печаль Юрия Афанасьева о том, что Россия так и не может соскочить с протоптанной колеи, поскольку «аморальное население» и не желает этого, а наоборот, откликается всякий раз лишь на имперский призыв. Эта колея слишком уж глубока, и каждый раз на историческом распутье русский витязь не делает верного выбора.

Заметим, с образом перестройки как перепутья и будто бы уникальной возможности в «особых точках истории» перескочить на какой-то совершенно иной, правильный путь, мы уже сталкивались прежде. Это старая перестроечная мысль М. Гефтера (его статья «Перестройка или перепутье?»), и это недавние, 2012 г., высказывания Б. Стругацкого — мы касались их в статье «Перестройка-2 на марше». То есть тема не нова, не оригинальна, заявлена была Гефтером в 1988 г., в 2008 получила расширенное толкование у Афанасьева и теперь входит в либеральный катехизис.