Георгий Дерлугьян: Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

Mark Kulikowski, The Sources of Rasputin’s Legend: Conspiracy Theories in the Culture of Russian Revolution. State University of New York in Oswego, 1992.

Волков В. Силовое предпринимательство. М., 2005.

Diego Gambetta, The Sicilian Mafia: The Business of Private Protection. Harvard University Press, 1993.

См. примечательно озаглавленную статью с добротными эмпирикой и анализом Robert Hislope, Organized Crime in a Disorganized State in Problems of Post-Communism. (May/June 2002) vol. 49, issue 3.

По основанным на открытых советских данных подсчетам американского советолога Майкла Рывкина, в 1970-е гг. доля русских в партийном руководстве Чечено-Ингушетии составляла порядка двух третей – совершенно исключительные показатели даже для автономных республик и областей Северного Кавказа, тем более для союзных республик. Michael Rywkin, Moscow’s Lost Empire. Armonk: M. E. Sharpe, 1994.

Гордин Я. Кавказ: земля и кровь. СПб.: Звезда, 2000. С. 121. Классическим реалистическим описанием русского восприятия Кавказской войны являются такие рассказы молодого Льва Толстого, добровольцем пошедшего в артиллерийские офицеры на Кавказе, как «Рубка леса» и « Набег ». Совсем иная по тональности повесть «Хаджи Мурат » была написана полвека спустя и отражает переход Толстого к антиавторитарному пацифизму последнего периода его жизни.

Гаккаев Д. Очерки политической истории Чечни. М., 1997-

http//www.polit.ru/research/2004/02/27/demoscope147.html.

Anatol Lieven, Chechnya: The Tombstone of Russian Power. New Haven: Yale University Press, 1998, pp. 322–323.

Гужин Г. С., Чугунова Н.В. Сельская местность Чечено-Ингушетии и ее проблемы. Грозный: Чечено-ингушское книжное изд-во, 1988.

Ходит множество героических, хотя, в основе своей, быть может, достоверных рассказов о том, как горстка чеченцев брала на испуг или первой атаковала многократно превосходящих числом русских гангстеров. Распространение подобных историй (особенно самими чеченцами), очевидно, служит целям поддержания образа совершенно лишенных чувства страха, свирепых и приверженных своим кланам экзотических варваров. Эти типично кавказские бравада и блеф могут действительно сработать – особенно при случайных и неподготовленных противостояниях. В то же время бытует иллюстрируемое другого типа рассказами мнение, будто чеченские гангстеры любой ценой, по «закону гор», держат слово перед врагами, друзьями и деловыми клиентами. Разумеется, репутация особо опасных конкурентов и одновременно надежных партнеров служит преимуществом в мафиозном мире, равно как и в банковском деле. Подобные рассказы следует воспринимать не как достоверные этнографические данные, а как своего рода репутационный «бизнес-пиар». См. Diego Gambetta, The Sicilian Mafia: The Business of Private Protection (Harvard University Press, 1993).

Музаев Т., Тодуа 3. Новая Чечено-Ингушетия. М.: Группа «Панорама», 1992.

Carlotta Gall and Thomas de Waal. Chechnya: Calamity in the Caucasus. New York: NYU Press, 1998.

Яндарбиев 3. В преддверии независимости. Грозный: Изд-во «Ичкерия», 1994. С. 41–51.

Ernest Gellner, Nations and Nationalism. Oxford: Blackwell, 1983.

Бывший советник Дудаева вспоминает, как он кинулся убеждать генерала отказаться от идеи национализации нефтяной промышленности Чечни и разъяснять, что новые времена требовали, скорее, ее приватизации и привлечения западных инвесторов. См. Абубакаров Т. Режим Джохара Дудаева: правда и вымысел. Записки дудаевского министра экономики и финансов. М.: ИНСАН, 1998.

Музаев Т., Тодуа 3. Новая Чечено-Ингушетия. М.: Панорама, 1992.

Добросовестный и подробный анализ дан Артуром Цуциевым в работе Осетино-ингушский конфликт (1992-…), его предыстория и факторы развития. М.: РОССПЕН, 1998.

Chritopher Panico, Conflicts in Caucasus: Russia ’s War in Checnya , Conflict Studies 281. Washington: Research Institute for the Study of Conflict and Terrorism, 1995, P. 7.

Авторство неудачного указа, как обычно, оспаривается. Называется также вице-президент России генерал Руцкой, незадолго до этого летавший в Грозный и, кстати, обнимавшийся там с собратом-летчиком Дудаевым. Это вызвало среди чеченцев возмущение столь циничным вероломством. Руцкой, которого можно обвинить во многом, но не в политическом хитроумии, скорее всего, сам поверил в свою особую способность договориться с Дудаевым по-геройски. Тем большим, вероятно, было его унижение и гнев, когда по возвращению в Москву политические недоброжелатели выставили вице-президента дураком. Как бы то ни было, исхода дела это не меняет, хотя и помогает понять истоки глубокого недоверия чеченских повстанцев к московским переговорщикам.