Джеймс Пирсон: Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

Конечно, непотизм такого рода характерен не только для Северной Кореи.

Уроженцы провинции Канвондо и в Южной Корее порой считаются эдакими «деревенскими дурачками», неиспорченными, наивными селянами — такими они выведены, например, в фильме «Добро пожаловать в Тонмакколь» (2005).

Сельская жизнь в Северной Корее сегодня не сильно отличается от той, что крестьяне вели сто лет назад — разве что в ней отсутствуют тогдашние помещики и батраки. Пашут землю на быках, копают вручную. Удобрения — редкая роскошь. И, в отличие от Пхеньяна (и Сеула, если уж на то пошло), жизнь общины и семейная жизнь очень тесно связаны. Примечательно между тем, что через десяток-другой лет, оглянувшись назад, в нынешний день, мы сможем назвать именно крестьян-фермеров главным движителем реформ в Северной Корее. Согласно принятым в 2012 году «Инструкциям от 28 июня», крестьяне могут сохранять для себя 30 % собранного урожая. По сообщениям источников, после этого урожайность резко возросла. Дэн Сяопин одобрил бы такой ход.

По состоянию на 2018 год число хвагё составляло 5 тысяч человек, причем примерно треть из них фактически проживала в Китае, но сохраняла и регулярно продлевала северокорейский вид на жительство и иные документы, позволяющие с относительной легкостью пересекать границу и заниматься торговлей и бизнесом. — Прим. науч. ред.

Подробнее об этом см. статью Андрея Ланькова «Chinese Community in NK» («Китайская диаспора в Северной Корее») в: http://www.koreatimes.co.kr/www/news/opinion/2009/02/166_13968.html

Пик контрабанды антиквариата из КНДР пришелся на начало 2000-х годов, но потом масштабы этого бизнеса резко сократились — в основном в связи с тем, что все легкообнаруживаемые памятники периода Корё были к тому времени разграблены «черными археологами» и поступление керамики и иного антиквариата на рынок резко снизилось. — Прим. науч. ред.

Для 2016 года рост ВВП Северной Кореи оценивался южнокорейским Центробанком в 3,9 %, а многие из иностранных дипломатов в Пхеньяне полагали, что этот рост — по крайней мере в привилегированной столице — приближался к 6–7 %. В любом случае период правления Ким Чен Ына стал временем экономического роста, решающую роль в котором, как можно предполагать, сыграли рыночные реформы, которые — осторожно и не привлекая особого внимания — Ким Чен Ын проводит с 2012 года. — Прим. науч. ред.