Шарль Мюнш: Я - дирижер

Чего следует ждать от дирижера во время концерта? В принципе, он должен играть очень скромную роль, ибо все уже тщательно сделано на репетициях.

И однако, не только по давней традиции командир пребывает среди своих войск в час сражения.

В наши дни оркестр без дирижера уже немыслим; симфонические коллективы зачастую состоят из более чем девяноста музыкантов, действия которых нужно координировать, особенно сейчас, когда требования, предъявляемые современной музыкой, все усложняются и усложняются.

И наконец, дирижер должен быть за пультом, чтобы вдохновлять музыкантов, внушать им те эмоции, которые музыка вызывает в нем.

А для этого в его распоряжении есть два средства: жест и взгляд. Порой выражение его глаз значит больше, чем взмах руки или палочки. Есть еще и мимика, но - внимание! - не забывайте: дирижер не клоун и не гимнаст.

Все же не дирижируйте светлой, веселой, легкой музыкой с похоронным видом, который я наблюдал неоднократно.

У правой и левой руки задачи различны, но они дополняют друг друга. Правая рука “рисует” такт; она должна быть мягкой, но четкой; самая манера “рисовать такт” подчиняется точным правилам, которые нельзя нарушать, ибо это собьет с толку оркестр. Надо всячески избегать противоречий между жестом и желаемым результатом; хорошая техника избавит от всех лишних движений.

Как реагировать музыканту, если ваш жест требует forte, но в то же самое время вы выражаете недовольство, что он не играет piano?

Громадное значение имеет четко поданный ауфтакт [12] Ауфтакт (нем.Auftakt, англ.upbeat) — дирижерский жест (взмах), предшествующий начальной доле звучания, а также начало и характер исполнения каждой из последующих долей такта в хоре или оркестре, соответствующий, и несущий в себе полную информацию о времени вступления, темпе, штрихе, характере и атаке звука, образном содержании музыки и т. д. , очень плохо, если он вял. Необходим четкий жест, ясно рисующий в пространстве длительность, подлинную цену каждой четверти.

В медленном движении левая рука должна действовать независимо от правой. Именно эта свобода дает возможность оценить, какое значение придает дирижер эмоциональной стороне исполнения. Левая рука как бы заклинает оркестр, указывает ему, что вот эта фраза должна быть исполнена с большей душой, с большим волнением, более широко, более сдержанно, более нежно. Каждый дирижер разрабатывает в конце концов целую гамму жестов, которые он считает наиболее точно воздействующими на музыкантов, чтобы с их помощью передать то, что происходит в его сердце.

Но это не должно превратиться в систему. Важно разнообразие жестов, в пластике нужно обрести столько нюансов, сколько их в самой музыке.

Правая рука “рисует” музыку, левая “окрашивает” ее. Само собой разумеется, что это происходит автоматически, если вы чувствуете и осмысливаете самую музыку верно, со всей самоотдачей, интенсивностью и волей, на которые вы способны. Пусть это обретет, в вашем сознании могущественную материальность, схожую с дивным рождением Минервы из головы Юпитера.

Эти искры, этот электрический ток, эти флюиды, исходящие на концерте от дирижера, делают тщательно отрепетированное исполнение вдохновенным, или, как говорят критики, не всегда, впрочем, обладающие хорошей памятью, “незабываемым”.

Важный фактор успеха все же находится в руках публики. Есть более и менее отзывчивые аудитории. Мне кажется порою, что я пускаю свой челн по волнам, не зная, куда они меня принесут.

Конечно, я могу ошибаться. И все же отзывчивость публики очень способствует рождению творческой атмосферы.

...“Нужно играть то, что написано”, - говорит один. “Да, но самое важное написано между нотами”, - заявляет другой.

Обе точки зрения справедливы, и вторая не уничтожает первой. Ведь невозможно выразить то, что находится между нотами, если вы не сыграете то, что написано. Одно не исключает другого.

Музыка - это “искусство передавать чувства через интенсивность их выражения”. На концерте не следует открывать новые ощущения, нужно лишь выражать их с наибольшею яркостью: это и есть основная цель дирижера; иначе перед вами окажется лишь полисмен, контролирующий движение звуковых потоков и проверяющий, точно ли исполняется то, что было установлено на репетиции.

Верди энергично протестовал против тирании дирижеров, которые пропускают музыку через кодиевые вилки своей собственной эстетики и игнорируют волю композиторов. Часто слышишь сегодня в связи с Пятой симфонией Бетховена: “Слышали ли вы Пятую симфонию у X или У?” X и У - дирижеры, оригинальничающие причудливостью интерпретации. Это чушь!