Евгений Джугашвили - Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»

Бухути Закариадзе, исполнитель роли И.В. Сталина в фильме-эпопее «Освобождение», сказал мне однажды, что если б мы с ним не встретились раньше, то, наверное, он сыграл бы Сталина по-другому. Он не сказал как именно, а я не стал спрашивать, о чем сейчас жалею. Уважаемый Бухути так сказал, потому что некоторые его коллеги, да и не только они, критически восприняли его игру в роли Сталина. Портретное сходство артиста в первую очередь не устраивало критиков. Сталин у Бухути дескать тяжеловат, медлителен и неправильно говорит по-русски. На мой взгляд, все это мелочи. Дело в том, что ни один артист не в состоянии показать нам, зрителям, Сталина. Настоящего Сталина можно увидеть только в документальных лентах.

Главное в фильме на экране был Верховный Главнокомандующий, от которого прямо в зал исходила невероятная сила. Вспомним картины, созданные ранее и у нас и за рубежом, столь популярные на телевидении в период хрущевской оттепели. Там Сталина изображают только в карикатурном виде, а что касается портретного сходства, то делалось по принципу: чем уродливее, тем лучше. Не актеры были виноваты, а режиссеры, лепящие свои «шедевры» в угоду политической конъюнктуры.

А здесь Сталин представляет личность, сыгравшую исключительную роль в разгроме Германии. Отлично показан генералитет с обеих сторон. Наконец-то нам показали умного и сильного врага, который за два года поставил Европу на колени. Я думаю, что режиссер Юрий Озеров смог поставить такой эпохальный фильм только после снятия подлеца Н. Хрущева. После киноэпопеи «Освобождение» в народе появилась надежда, что доброе имя Сталина возвращается. Но надежда оказалась призрачной. Не забуду, как футболисты подарили мне пляжные тапочки. Я всегда возил их с собой на море во время отпуска. Санаторий «Сакартвело» даже считался «элитным» по уровню комфорта. Его трехэтажное жилое здание располагалось буквально на берегу моря. В каждом номере на 2 персоны имелся санузел с душем. Горячая вода подавалась по графику. Эстакада от дождя соединяла со всеми зданиями комплекса: трехэтажный жилой корпус, административный корпус с процедурными кабинетами и корпус, в котором находились столовая, кинозал, бильярдный зал и библиотека. Все было рядом.

Санаторий «Сакартвело» для меня был самым счастливым местом в жизни. Дети выросли в нем. Все отдыхающие по-семейному относились к нам. В санатории вкусный варили борщ. Повар Евгения – приветливая приятная женщина, подходя к нашему столу, обычно спрашивала: «А Яша покушал мой борщ?» В ответ Яша с силой сжимал руку и показывал свои мускулы или подтягивался на трубе около стола. Бесико подыгрывал ему: трогая его мускулы, говорил: «Ого!» В санатории было полно детей. На пляже они галдели не уставая. Не уставал возиться с детьми и я. По пляжу носили фрукты, орехи и в больших кастрюлях горячую вареную кукурузу. Потом появились надувные «бананы», кресла и даже стали запускать с пляжа человека на парашюте. Был в санатории бильярд – два стола, и кинозал. Перед сеансом детвора оккупировала сцену, бегали, заглядывали за экран. То сядут на место в зале, то вновь на сцене. Успокаивались только с началом фильма, когда гасили сет. Перед сном в столовой полагался стакан «мацони» (типа кефира). Утром нас будили звуками аккордеона, играющий прохаживался по шуршащей гальке вдоль балконов под знакомые мелодии. Начинался новый счастливый день.

Г. Кобулети находился в тропической зоне. Если идет дождь, то не как-нибудь, а «как из ведра» настоящий ливень. Однако никаких потопов в городе и на территории санатория я не видел. Вода сразу куда-то исчезала. А вот влажность в Кобулети доставала постоянно. Море по утрам бывает сказочно тихим, словно на картине. Однако если начнет штормить, то волны, постепенно нарастая, и день и ночь подряд глухо долбят пляж. Их гулкие удары ощущаются даже в номере. На пляж выходят смельчаки-одиночки. Мои дети, когда выросли, были в их числе. Малочисленные зрители-отдыхающие сидели на берегу.

В такие дни я любил находиться в бильярдной. Виссарион любил наблюдать за игрой. Однажды и его втянули в игру. Ему было тогда лет 6–7. Один пожилой отдыхающий из Кахетии дал ему кий и предложил играть. Незаметно мы ему делали подставки. Когда он загонял шар в лузу, я аплодировал, а кахетинец говорил: «Окро шен!» (золотой ты мой). С тех пор иногда я говорю Виссариону: «Как дела, Окро?» А он, насмотревшись кинокартину «Овод», тоже иногда отвечал: «Нормально, Падрэ». Сейчас старого «Сакартвело» уже нет. Построен новый комплекс. Но я никогда не забуду той атмосферы в старом санатории. Моя семья помнит и последнего главврача «Сакартвело» Малхаза Чипашвилли – спокойного хозяина. По старой дружбе он принимал нас даже без путевок в своем резервном коттедже, который тоже снесли.