Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

В 1570-е годы такие члены фракции, как Чарльз Эранделл, лорд Томас Пэджит и Гарри Говард, заметно отличались своими католическими симпатиями и интересом к теологии, поддерживали тесные связи с католическими священниками внутри страны, в Шотландии и во Франции, но не обладали ни территориальным, ни придворным влиянием.

Еще одной отличительной чертой католической фракции была ее тесная связь с послами Испании и Франции и континентальной эмиграцией. Дипломаты католических государств рассматривали эту придворную группу в качестве своих непосредственных политических союзников. Для католиков послы были источником информации и посредниками в переговорах с европейскими государями о финансовой поддержке (получение различных пенсий). Связь с эмигрантами была особенно хорошо налажена младшим поколением фракции. Это было обусловлено их личными поездками на континент (граф Оксфорд, Джордж Джиффорд, Уильям Трешем), а также тем, что в числе изгнанников было много родственников. Особенно показателен в этом отношении Ч. Пэджет. Он не только вел активную переписку, но и тайно посещал Англию. Большую роль в установлении связей сыграл сэр Э. Стаффорд, часто исполнявший дипломатические миссии во Франции, а затем будучи там послом [625].

Большую заинтересованность в придворных католиках вообще и представителях фракции в частности выказали руководители английской католической миссии У. Аллен и Р. Парсонс. Они нуждались в покровителях, которые бы предоставляли прибывающим в Англию священникам и иезуитам убежище, пропитание и помощь в проповеднической деятельности. Вообще, эмигрантские богословы в своих произведениях, прежде всего, ориентировались на лидеров, людей, обладающих более высоким социальным статусом.

Католики не были тесно сплочены, а представление о целях фракции было весьма размыто. Так, в 1560-х годах граф Сассекс вел серьезную борьбу с графом Лестером и его сторонниками по ирландскому вопросу, но это не стало делом всей католической фракции. Хотя отстаивание своего взгляда, учитывая сильные позиции Сассекса в Ирландии, могло придать католической оппозиции конструктивный характер. Граф Генри Эрандел был известен постоянным лавированием между различными придворными группировками. Во время брачных переговоров граф Оксфорд и Артур Джорджес весьма легко переменили свою позицию и покинули фракцию. Причем Эдвард де Вер стал активно сотрудничать с Робертом Дадли в борьбе с французами. После этого в 1581 г. Ч. Эранделл, Г. Говард и Саузвелл дали подробные показания по обвинению Оксфорда в исповедании католицизма и покушении на убийство сэра Ф. Сидни. Более того, они засвидетельствовали сексуальные отношения графа с мальчиками. Эти показания, придворные рассказы и дальнейшая карьера Гарри Говарда при Якове I позволили Л. Ровси сделать вывод о том, что одной из причин объединения придворных католиков в конце 1570-х-начале 1580-х годов была их гомосексуальная ориентация [626].

Рассматривая политическую деятельность придворной католической фракции, необходимо остановиться на характеристике двух проблем и направлений борьбы. Во-первых, католическая фракция пыталась поддержать претензии на престол Марии Стюарт. На протяжении всего XVI в. вопрос престолонаследия оставался одной из важных и сложных проблем для Англии. Особенно остро он стоял при Елизавете I как последней правительнице династии Тюдоров. Чем очевиднее становился тот факт, что королева не выйдет замуж, тем решительнее от нее требовали объявить кандидатуру наследника. В этом желании были солидарны и Тайный совет, и парламент, и придворные группировки. Такая настойчивость может объясняться следующими причинами. Благодаря самим Тюдорам был создан образ монарха, олицетворявшего оплот политической и социальной стабильности. Нерешенный вопрос о преемнике грозил в будущем обернуться новой гражданской войной и вызывал в обществе панику и ужас. Окружение Елизаветы I, которое принимало участие в поддержании такого образа, само стало его жертвой. Опасения за здоровье королевы, особенно после ее болезни в 1562 г., были очевидными: ее преждевременная смерть рассматривалась как катастрофа. От выбора наследника зависела судьба государственной церкви и придворных.

Елизавета I заняла весьма жесткую позицию и отказывалась назвать имя единственного преемника вплоть до своей кончины. Королева настаивала на исключительности своих прав в решении данной проблемы. Она очень четко продемонстрировала это перед парламентом в ноябре 1566 г., когда фактически воспрепятствовала обсуждению депутатами возможных кандидатур на трон. Тогда же многие придворные оказались в опале. В ответ на очередную петицию Елизавета I заявила, что «…относительно престолонаследия, она велит им (членам парламента) не думать, что она будет нуждаться в их указаниях, если почувствует подходящее время и готовность для предречения. Значимость дела дает ей основание говорить, что длительная отсрочка в решении избрана для их же блага» [627]. В качестве «…утешения депутатам и для собственной уверенности» [628]королева предложила обсудить список замечаний, который ограничивал претензии различных кандидатов и гарантировал Елизавете I безопасность и преданность подданных. В 1581 г. королева добилась издания статута, один из пунктов которого запрещал любые пророчества и астрологические предсказания об отпущенных ей годах жизни и человеке, который будет править после нее [629].