Руслан Скрынников - Три Лжедмитрия

Надев на себя личину сына Грозного, Отрепьев невольно воскресил тень опричнины. В его окружении появились люди, принадлежавшие к самым известным опричным фамилиям, — Бельский, Басманов, Нагие, Татищевы, Пушкины, Зюзины, Воейковы, князья Хворостинины, Григорий Микулин, Михалка Молчанов и др.

Басманов снискал доверие самозванца, и тот поставил его во главе Стрелецкого приказа. Иначе говоря, Петру Басманову было вверено командование стрелецким гарнизоном столицы.

Не менее важную роль играл поначалу племянник Малюты Скуратова Богдан Бельский, знаменитый опричный временщик Грозного. Вернувшись в думу после смерти Бориса Годунова, он поспешил завязать изменнические сношения с самозванцем и стал передавать ему сведения о планах и решениях московских бояр. Его происки помогли Отрепьеву поставить на колени Боярскую думу.

Даже Иван Грозный не решился пожаловать любимцу высший думный чин ввиду его «худородства». Отрепьев не посчитался с традицией и даровал племяннику Малюты боярский чин.

После смерти Грозного Богдан Бельский предложил ввести опричные порядки. При Лжедмитрии он вновь выступил сторонником политики неограниченного насилия по отношению к крамольной знати. Фактически речь шла о возрождении репрессивного режима.

Если бы Бельскому удалось настоять на казни Василия Шуйского, его влияние упрочилось бы. Помилование Шуйского стало для бывшего опричника политической катастрофой.

Богдан Бельский был последним оставшимся в живых душеприказчиком Грозного. Он обладал огромным опытом интриг и в качестве спасителя «царевича Дмитрия» имел шанс занять пост правителя государства. Что помешало ему добиться власти?

Бельский был связан тесным родством с династией Годуновых и не принял участия в убийстве своей двоюродной сестры царицы Марии Бельской-Годуновой. Он примкнул к «вору» в самый последний момент, перед падением Москвы. Знати было ненавистно самое имя богомерзких Скуратовых-Бельских. Носилась молва, что Бельский отравил царя Ивана. Царица Мария Нагая не забыла, что именно Бельский выслал ее с сыном Дмитрием прочь из столицы перед самой коронацией царя Федора Ивановича. Теперь она могла расквитаться с ним.

Когда Лжедмитрий окончательно утвердился в Москве, его боярину и великому оружничему пришлось уйти в тень. Расстрига выслал Богдана из столицы, назначив вторым воеводой в Новгород Великий. Единственный человек, способный обуздать «боярское своеволие», навсегда покинул двор Лжедмитрия.

Неверно было бы думать, будто самозванцу удалось провести в думу всех ближних людей, окружавших его в «воровском» лагере. В наибольшей мере Отрепьев был обязан победой атаману Андрею Кореле. Но пожаловать ему думный чин он не осмелился. Первым боярином из казаков стал позднее Иван Заруцкий.

Ранее других чин боярина получил от «вора» князь Петр Шаховской. Но ни он, ни его сын Григорий не попали в список «сената», составленный польскими секретарями царя. Не числились в этом списке ни Михаил Толочанов, в числе первых принятый в «думу» самозванца, ни Прокофий Ляпунов, возглавивший мятеж под Кромами, ни Наум Плещеев, ни Михалка Молчанов, задушивший царя Федора Борисовича.

Бесстрашный Гаврила Пушкин вел род, подобно Челядниным, от Ратши, соратника Александра Невского. По знатности он далеко превосходил Богдана Бельского, но в отличие от него не получил боярства и должен был довольствоваться одним из низших думных чинов. Лжедмитрий сделал его своим ловчим. Между тем именно Пушкин «смутил» Москву, возглавил переворот в столице. Со времени опричнины видную роль в царской думе играл постельничий. Отрепьев назначил главой Постельного приказа Семена Шапкина, но и он в польский список не попал.

В соответствии с местническими порядками, право заседать в думе имел ограниченный круг представителей знатных фамилий, издавна входивших в думу. Отступления от этого правила были достаточно редкими. В думе Лжедмитрия в подавляющем большинстве заседали члены старых думных фамилий.

Боярская дума осталась по составу органом высшей аристократии, при этом представительство знати в думе значительно расширилось. Список «сената» позволяет выделить те группы Государева двора, на долю которых достались наибольшие милости монарха.

Некогда Федор Мстиславский наголову разгромил самозванца, но тот простил его и сохранил за ним пост главы думы. Царь Борис запретил Мстиславскому жениться, рассчитывая после смерти князя забрать его обширный удел в казну. Лжедмитрий не жалел усилий, чтобы снискать дружбу первого из бояр. Он подарил вельможе старый двор Бориса Годунова в Кремле, пожаловал ему огромную вотчину в Веневе, наконец, женил на своей мнимой тетке из рода Нагих.