Андрей Савельев: 1612. Минин и Пожарский. Преодоление смуты

Без понимания этого обстоятельства невозможно определить, откуда взялся Ельцин и почему из заурядного руководителя советского периода он превратился в таран, которым была разрушена одно из мощнейших государств мира. Нет, не по коммунизму, а именно по России бил этот таран. В коммунизм никто и не прицеливался. Прицеливались в Россию, зная, что она скрывается за обветшалым фасадом СССР.

Те, кто помнит первые появления Ельцина на публике, наверняка вспомнит и свое разочарование. Ельцин в газетных публикациях и телетрансляциях был один, а в жизни совсем другим – серым, косноязычным, путающимся в мыслях и карикатурно играющим на публику. Привлекательным его делали не личные качества, а загоревшаяся в народе страсть к справедливости и отрицание надоевших догматов марксизма-ленинизма. Образ Ельцина делала толпа. Рациональный ум не мог принять его. Только в толпе можно было счесть Ельцина значимой и достойной фигурой.

В биографии Ельцина нет ничего, что предвещало бы его взлет к высотам власти. Сочинение «Исповедь на заданную тему» было фантазией по мотивам его биографии. Причем, не его собственной, а тех, кто решил сочинить для России новую историю – стереть всю прежнюю и начать с чистого листа, переписывая буквари западных демократий, давно списанные в утиль. Только так могучая держава могла превратиться в попрошайку у своих вчерашних врагов.

Из Ельцина-чиновника закулисным кругам нужно было сделать иную личность. Чтобы никто не вспомнил его номенклатурного происхождения. Чтобы позабылось, что это был один из обласканных властью счастливцев – один из тех, кто верно служил коммунистической доктрине. С 1978 года он постоянно избирался депутатом Верховного Совета СССР, в 1981 году оказался членом ЦК КПСС. Впрочем, карьерный путь Ельцина ничем не отличался от множества аналогичных партийцев среднего звена.

Внезапный прыжок из руководителей среднего звена был связан с явлением Горбачева. Месяца не прошло с воцарения Михаила Сергеевича в Кремле, как Борис Николаевич был выписан с Урала, чтобы возглавить в ЦК Отдел строительства, а через короткое время получить пост секретаря ЦК по строительству. В конце 1985 года Ельцин становится креатурой Горбачева на посту руководителя московской парторганизации. Фактически это был прорыв в партийную элиту, где новый Генсек убирал прежнее престарелое руководство, которое намеревалось руководить им как мальчишкой. Но у Горбачева были закулисные советники и сторонники, которые давно готовились к главному: переделу государственной машины под себя, фактическому захвату богатств страны. Во второй половине 80-х в недрах административно-командной системы уже действовали группы, планирующие воровскую приватизацию и обнуление накоплений граждан через освобождение цен. Андроповские кадры держали связь с зарубежными диссидентами. А потом все это пошло в общество – и идейные разработки, и снабженные ими говоруны и пахари газетных страниц. Дорогу им открыл Горбачев.

Московский стиль Ельцина был разработан так же, как и планы приватизации. Ельцин вовсе не был близок к народу. Его таковым сделали всего лишь несколькими акциями: фотография за обедом в рабочей столовой, демонстрация ботинок «Скороход» на ноге столичного руководителя, поездка в московском трамвае. Наивные советские люди и думать не могли о том, что когда-то столкнуться с подобным. И не могли себе представить, что так их ловят на крючок. С одной целью: ограбить так, как еще никто и никогда в истории не грабил.

На Ельцина работала вовсе не какая-то иностранная спецслужба. Закулисная группа вольготно обосновалась в партноменклатуре, где давно никто уже не верил в «светлое коммунистической будущее». Ельцин сам никогда бы не рискнул заговорить на съезде партии о «перерождении кадров» и «порочных методах руководства. Речь ему написали, как потом писали все, что нужно было оглашать с трибуны. Растиражировав эту речь, руководство КПСС вполне осознанно и намеренно сделало из Ельцина героя толпы. Номенклатура жаждала перемен. Совсем не тех, конечно же, которых хотела страна.

У Ельцина не было никаких причин, чтобы отказываться от своих постов. По какому-то не известному нам плану он намеренно пошел на обострение, начиная с лета 1987 года. Пленум ЦК КПСС сыграл спектакль, где Ельцин и Горбачев имели заранее распределенные роли. Роль, правда, оказалась для Ельцина непосильной. Он выступил с покаянной речью, а потом чуть не покончил с собой. Зато в защиту Ельцина в Москве и Свердловске прошли уникальные для того времени митинги – крайне малочисленные, надо сказать. Но кухонные дебаты уже раскаляли общество.