Иван Васильевич прожил в Пакистане несколько месяцев, но, поняв, что наши дальше не пойдут, вернулся в Индию. В город Колханур в штате Сахьядри, где жил и развлекал детей его любимый слон, Иван Васильевич больше не приехал. Жена и дети искали его, но не нашли. Он же искал бывших соратников по Первому особому, но никого не нашел. В конце концов Иван Васильевич осел на городской свалке в Бенаресе и стал ждать смерти, но она все не шла и не шла.
Город Бенарес (Варанаси).
24 января 1995 года.
В белом высоком небе над обширной пустынной свалкой парили грифы-стервятники. На краю свалки, ближе к Гангу, была сооружена крохотная лачужка из жести и ящиков.
Вокруг нее неподвижно сидели на корточках худые, оборванные нищие.
На маленьком колченогом, замусоренном табаком и пеплом столе стояла кружка с водой, лежали нож, раскрытый кисет, трубка гергери, спички. Кроме самодельного топчана, почти все свободное пространство в лачужке занимали стоящий на попа гроб, грубо сбитый из неструганых досок, и сооруженный из кусков жести конусообразный обелиск с красной звездой на верхушке.
На топчане лежал, сложив на груди руки, Иван. Он был в полотняной рубахе и штанах, довольно чистых для свалки.
Длинные седые волосы и борода свисали с топчана. Единственный глаз его был закрыт.
- Четыре путешественника... Четыре стены... Ни окон, ни дверей... Кто... - хрипло бормотал Иван.
Он заворочался и, кряхтя, медленно, осторожно поднялся и сел. Взял со стола ножик и попробовал воткнуть его себе в живот, но ничего не получилось: то ли руки так ослабели, то ли кожа на животе так задубела.
Тогда он попробовал резать на запястьях вены, но не смог добраться до крови. Иван скривился, готовый даже заплакать, но слез не было, и он закричал глухо и хрипло:
- Ну где ты, старая карга?! Мне сулили сто один, а уже небось сто семь! Почему не идешь? Забыла?! Так я напомню, я тебе ребра пересчитаю, как придешь, падла костлявая! У, ять твою мать!
Он поднял бесполезный нож, чтобы швырнуть его, но замер. Прикрывающая низкий вход циновка вдруг качнулась, и, согнувшись, в лачугу почти вползла старуха в темно-красном платье с венком из давно увядших лотосов на голове.
- Пришла? - спросил Новик неожиданно высоким, испуганным голосом, положил торопливо нож на стол, схватил трубку, дрожащими руками стал набивать ее табаком. - Чего так сразу-то... Покурить-то дай... - забормотал он.
- Говори по-нашему, великий господин, - попросила старуха и подняла голову. Лицо ее было закрыто черной кисеей.
- А, это ты, старая, - перейдя на хинди, прохрипел Иван не без некоторого облегчения и положил трубку на стол.
- А ты ждал молодую? - спросила Кангалимм, усаживаясь рядом.
- Я ждал смерть, - важно ответил Иван.
- А эти люди, которые сидят там, они тоже ее ждут?
- Тоже. Понимаешь, Кангалимм, как только я умру, они положат меня в этот ящик, он называется - гроб. Отнесут туда. Там я выкопал яму, они опустят в нее гроб, это называется - могила. Они закопают меня, а сверху поставят эту штуку, забыл, как она называется. Они будут мен хоронить! Это не то, что у вас, индусов, - в огонь и в воду.
- Они обещали тебе сделать это задаром? - удивленно спросила старуха.
- Здесь лежат деньги. - Иван похлопал ладонью по плоской подушке. - Они возьмут их потом.
Старуха покивала, ничего не говоря.
- Только я никак не умираю, - пожаловался Иван. - Послушай, Кангалимм, ты же колдунья, сделай чудо, сделай так, чтобы я умер.
- Я уже ничего не умею, великий господин, - грустно ответила она.Когда у меня болит голова, я пью американский аспирин.
- Почему?
- Потому что после вас в Индии больше нет чудес.
- Тогда, может, ты ответишь мне на один вопрос? Я тут лежу, и он почему-то не дает мне покоя. Нам с Брускиным один ваш махатма рассказывал, но недорассказал, не успел...
И вот засело как заноза, лежу и думаю, лежу и думаю... Слушай! Четыре путешественника наткнулись в джунглях на высокую стену. Она была с четырех сторон очень высокая, и не было ни дверей, ни окон...
Колдунья слушала.
- Один из них полез наверх и, представляешь, залез! Посмотрел, что внутри, обрадовался, закричал и прыгнул туда. Потом второй, потом третий, потом четвертый. И все сделали то же самое. Ты меня слышишь, Кангалимм?
Колдунь кивнула.
- Что там было, внутри?
- Атман, - ответила старуха.
- Что? - не понял Иван.
- Бхагаван.
- Не понимаю!
- Ну, тогда Аллах.
Это ты понимаешь, великий господин?
Иван понял.
- Бог, - сказал он по-русски.
Читать дальше