Валерий Злыгостев - И нагрянула черная рать... Монгольское завоевание Южного Урала. 1205–1245

Весной 1230 года наступление монголов приостановилось: сказывались не только последствия их действий в Поволжье и Приуралье минувшей зимой, но и прошлогодний дальний поход трех корпусов из Главного юрта в Дешт-и-Кипчак. Субэдэй, лично испытавший еще в 1223 году булгар на прочность, а значит, имевший конкретное представление об их мобилизационных возможностях и наличии в их рядах тяжелой панцирной кавалерии, подкрепленной к тому же летучими отрядами башкирской конницы, не торопился с принятием решения о вторжении в Волго-Камье и на Южный Урал [61] Надо полагать, что общее командование войсками осуществлял Субэдэй. . В данной ситуации и для него, и для Кокошая (их ставки, возможно, располагались где-нибудь на Яике или Сакмаре) важнее всего было дать отдых людям, но главное — перед решающими боями выгулять коней на сочных весенних травах, а уж потом… С огромной долей вероятности следует предположить, что уже в 1230 году монголы могли и разгромить Волжскую Булгарию, и покорить Башкирию, еще раз подчеркиваю — войск для этого хватало, однако события, произошедшие зимой того же года в тысячах километрах от Южно-Уральского региона, коренным образом поменяли ситуацию на «кипчакском фронте», отодвинув на несколько лет всепоглощающее монгольское нашествие.

Дело в том, что поздней зимой — весной 1230 года чжурчжэни нанесли поражение монголам. Назначенный недавно Угэдэем новый главнокомандующий в Китае Дохолху-Чэрби «сразился с цзиньскими войсками и был полностью разбит» [18, с. 164], «потерпел полное поражение» [24, с. 113], «обращенный в бегство, он отступил далеко назад, послал к каану гонца и просил подмоги» [40, с. 25] [62] Вывод о том, что это поражение было весьма существенным, можно сделать, опираясь на свидетельства сразу трех авторитетных источников — хроники «Юань ши», «Истории…» Н. Бичурина (о. Иоакинфа) и «Летописи» Рашид ад-Дина. . Угэдэй, находившийся в это время на реке Тамир (район Каракорума), получив тревожное сообщение от Дохолху, незамедлительно принял меры, направленные на исправление ситуации, сложившейся в Китае. Одним из первых его распоряжений на этот счет был приказ об отзыве Субэдэй-багатура из Дешт-и-Кипчака: «предписано (было. — В.3 .) Субуту идти к нему (Дохолху. — В.3 .) на помощь» [24, с. 113], «…последовало повеление Субэдэю помочь ему» [18, с. 164].

Летом 1230 года Субэдэй, получив приказ великого каана, покинул башкиро-булгарское пограничье и направился на соединение с имперскими армиями, расположенными в Монголии и Китае. Учитывая статус Субэдэя, имевшего в распоряжении личные «тысячи» [27, с. 168], а по сути, тумен или даже более того, он снимал эти соединения с «кипчакского фронта» и уводил их с собой в Центральную Азию. Помимо этого (а положение дел уже на «чжурчжэньском фронте» требовало немедленного увеличения численного состава действовавших там армий), была отозвана и также возвращалась с Субэдэем на восток и другая, большая часть войск из состава 30-тысячного контингента, участвовавшего в зимне-весенней кампании 1229–1230 годов. Таким образом, монгольское войско, изготовившееся к броску на север, уменьшилось в разы, следовательно, ни о каких серьезных наступательных операциях на Южном Урале и в Волго-Камье отныне не могло быть и речи. Главным театром военных действий на ближайшие годы (1230–1234) становился Центральный Китай, а чжурчжэни. которые, возможно, и не подозревали о существовании булгар или башкир, своим сопротивлением отсрочили трагическую страницу в истории этих народов, связанную с монгольским завоеванием.

Итак, отзыв Субэдэя и трех туменов (или большей их части) на войну в Китае стал главным фактором, который не позволил осуществить захват и Волжской Булгарии, и Южного Урала уже в самом начале 30-х годов XIII века. Однако несмотря на то что в 1230 году завоеватели не смогли реализовать своих агрессивных устремлений, они тем не менее окончательно закрепились на вновь обретенных территориях междуречья Итиля и Яика, а булгары и башкиры с определенного момента оказались в фатальной близости от монголов, отряды которых отныне находились непосредственно на их землях. В этой связи невозможно обойти стороной тот момент, к которому еще в 50-х годах XX века пришла Н. Г. Апполова: в результате похода 1229–1230 годов завоевателями «были покорены многие местные племена, и монголы утвердились в юго-западной части Башкирии, превратив ее в главную базу для дальнейших завоеваний» [32, с. 42]. В довершение ко всему массовый исход кипчаков из восточного Дешта на правобережье Итиля и в пределы Волжской Булгарии, куда «половцы взбегоша из низу к Болгарам» [37, с. 453], не мог не коснуться и территории расселения башкирских племен. Между тем появление на Южном Урале вынужденных переселенцев, первые из которых откочевали сюда еще несколько лет назад (ведь именно тогда, по словам Абу-л-Гази, Джучи «победил кипчаков», а «те из них, которые спаслись, ушли к иштякам (башкирам)» [1, с. 141], по-видимому, не несло в себе очевидной угрозы последним, потому как не отражено в какой-либо негативной форме в их историческом эпосе, в отличие, например, от эпохи владычества ногаев (XV–XVI вв.), когда между сторонами существовал явный антагонизм [6, с. 190].