Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

В самом Киеве наиболее популярным стал отрицавший княжеско-дружинную традицию богатырь Илья Муромец, крестьянин села Карачарова. Этот герой пограничных сражений не любил княжеских застолий, предпочитая гулять в городских кабаках. В былинах он не умеет говорить красиво, не играет на гуслях и не складывает песен, избегает тешиться на поединках, чтобы не покалечить товарищей. При всей доброте характера Илья резко противопоставляет себя даже идеализированной в эпосе структуре власти. Он не ищет земель и богатств. Он настолько презирает почести, что даже на пиру не хвастает. Он молча сидит на лавке, когда князь Владимир советуется с дружиной об устройстве земли, о войне и законах. Он, как бы сейчас сказали, «не системен» и непокорен. Его то и дело бросают в «погреба глубокие» за размолвки с князем.

Вместе с тем Илья — первый среди богатырей. Он старший, абсолютный моральный авторитет, главный защитник Руси. Соловьи и прочие разбойники, Калины цари, Тугарины и Идолища Поганые не спасаются от его меча и палицы. Да только душно ему в Киеве, не переносит он атмосферы власти дружинной и княжеской. В летописях Илья справедливо не упомянут: осуждая власть в частностях, летописцы были далеки от ее отрицания, которое заметно в былинах. Зато о богатыре «Илье ( Jlias ) русском» упоминается в немецких поэмах и героическом эпосе XIII века.

Илья не только защищает Русь от нашествий извне, но и охраняет ее от внутренних разбойников. Проблема грабежей на дорогах, которые из-за бандитских шаек временами совсем зарастали, на просторах Руси была всегда. Борьба с разбоями была важной обязанностью князей, которые должны были держать торговые пути открытыми. В былинах князья делают это плохо. Древнейший сказитель, как и сказители былин, не упустил случая посмеяться над князем Владимиром Святославичем, который, крестившись и живя «в страхе Божьем», решил разбойников миловать, беря за их преступления штраф-виру. «И умножились разбои, и сказали епископы Владимиру: "Вот умножились разбойники; почему не казнишь их?" Он же ответил: "Боюсь греха". Они же сказали ему: "Ты поставлен Богом для наказания злым, а добрым на милость. Следует тебе казнить разбойников, но расследовав". Владимир же отверг виры и начал наказывать разбойников. И сказали епископы и старцы (монахи. — А.Б .): "Войн много у нас; если бы была у нас вира, то пошла бы она на оружие и на коней". И сказал Владимир: "Пусть так". И жил Владимир по заветам деда и отца» — видимо, беря с преступников виру вместо их казни. Даже богатырь Илья в былине не пристукнул на месте Соловья-разбойника, Одихмантьева сына, который 30 лет сидел на пути от Чернигова к Киеву через Брынские леса. Нет, Илья привез его в Киев-град, и только когда князь от посвиста злодея в испуге спрятался, свез разбойника в чисто поле и срубил ему буйну голову:

Эпический Илья Муромец выразил суть богатырских былин. Герой, независимо от рода-племени, знатный или от сохи, как Микула Селянинович, сокрушает любые препятствия и побеждает всех, реальных и волшебных, врагов Русской земли. Многие события последующих времен (особенно княжения Владимира Мономаха) перенесены сказителями ко двору Владимира, как западные предания перемещают героев к Круглому столу короля Артура. Но описанные в русских былинах заставы богатырские — действительно творение князя Владимира Святославича, укреплять которые продолжали его потомки [207] Шамбинаго С. К. Застава богатырская // Сб. статей в честь М. К. Любавского. Пг., 1917. С. 352–360. . И непрерывные, из века в век, сражения на рубежах Руси давали реальную основу для гордости за героизм их защитников.

По четырем рекам, пересекающим степи и впадающим в Днепр слева, построил Владимир города и крепости, призвав в них воинов со всей Русской земли. Первыми встречали печенегов крепости на реке Суле; главная из них звалась Воинь. Следующая линия обороны шла по Трубежу, где на главном броде стоял град Переяславль. Пути к Чернигову прикрывались оборонительными линиями по рекам Остру и Десне. На правом берегу Днепра стояла на горе крепость Витичев. Дальше прямую дорогу к Киеву преграждали крепости вдоль реки Стугны, соединенные валом. Позади них, на речке Ирпени, была выстроена большая крепость Белгород. А заставы, на которых служили и совершали свои подвиги былинные богатыри, уходили далеко в степи, в самые пасти многоглавого змея, как изображали кочевников в русских сказках. И не зря. Не всегда богатырям удавалось предупредить о набеге и сдерживать врага, покуда соберет князь воинство. Не раз гибли заставы и горели крепости. Не раз огненный змей из горящих весей полз к стольному граду Киеву и обрушивался на Чернигов.