Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Широко разлетелась слава о пирах и щедрости Владимира. Со всех сторон съезжались к нему богатыри. По правую руку князя за белодубовым столом сидел его дядя, Добрыня Златой Пояс, непобедимый воевода из Любеча. В летописях его отчество Малкович, в былинах — Никитич. И отец былинного богатыря — из Переяславля-Рязанского, пограничного города, известного по письменным источникам с 1095 года, хотя богатырская застава здесь прослежена археологами по торговым пломбам с VIII века. Храбрость, сила и дипломатическое «вежество» богатыря позволили ему и князю жену добыть (что Добрыня Малкович делал дважды — с Рогнедью и царевной Анной), и племянницу князя Забаву Путятишну из лап Змея освободить, и на непобедимой богатырше-полянице Настасье, дочери самого Микулы Селяниновича, приглянувшись ей, жениться.

Вполне былинным выглядит рассказ Начального свода о том, как в 985 году «пошел Владимир на болгар в ладьях с дядею своим Добрынею, а торков привел берегом на конях; и так победил болгар. Сказал Добрыня Владимиру: "Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не платить — пойдем, поищем себе лапотников". И заключил Владимир мир с болгарами, и клятву дали друг Другу, и сказали болгары: "Тогда не будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель — тонуть". И вернулся Владимир в Киев». Летописный Добрыня, очень похожий практичностью на свой былинный образ, сразу понял, — по сапогам, — что перед ним собратья, берущие дань, но не дающие ее. Хотя в отказе от дани или, на худой конец, от выкупа за пленников на практике дозволительно усомниться.

Среди былинных богатырей сидели за княжеским столом братья Добрыни, Иван Дубрович и Василий Казимирович, племянник князя Владимира Иван Годинович. Сидел здесь и Рагдай, о котором под 1000 годом сказано в Никоновской летописи: «Преставился Рагдай Удалой, который наезжал сам на триста воинов», и упомянутые в той же летописи Ян Усмошвец, Малвред Сильный, Андрих Добрянков. Сидел за столом с витязями финскими, угорскими, болгарскими, кавказскими и греческими Дунай Иванович — трагической судьбы богатырь из Западной Руси. Сидел тут не менее трагический красавец из южных окрестностей Киева Чурила Пленкович. Оба они стали жертвами любви. Свободен от нее был спесивый богатырь Дюк Степанович, хваставший чудесным конем и несметными богатствами из родной Индии. Другой богатый гость, морской купец Соловей Будимирович, зря не хвастал, зато любой работы не боялся и всего добивался — даже руки племянницы князя Забавы Путятишны. Был здесь и Алеша Попович, сын священника из Ростова-Мерского, удалой, сметливый, находчивый и остроумный, хотя и над девицами насмешливый. Победитель Тугарина Змеевича, который прямо на пиру клал голову на грудь жены князя Владимира, товарищ Добрыни и Ильи в пограничных подвигах, успокоился в своих похождениях с женами и девами, лишь женившись на Аленушке… Хотя сказители былин в этом не уверены.

Из круга этих славных дружинников выпадали новгородцы. В былинах они — нестерпимые хвастуны и индивидуалисты. В самом деле: Василий Буслаев, прежде чем остепениться и отправиться в Иерусалим, со своей буйной ватагой бросил вызов всему Великому Новгороду. А поскольку он был настоящим богатырем, то действительно побил виднейших мужей скопом на мосту через Волхов. Только вмешательство его матери, матерой вдовы Амелфы Тимофеевны, единственной, кого Вася слушал, спасло вообще всех мужей города от избиения богатырем и двадцатью девятью его молодцами. Разбогатевший на морской торговле гусляр Садко бился об заклад, что три дня будет скупать товары Великого Новгорода, сколько бы и откуда бы их ни привозили. И по одной версии скупил всё, вплоть до битых горшков, по другой — ему лишь чуток недостало средств. Однако сила и доблесть в былинах везде важнее денег. В споре морского царя с царицей, что на Руси дороже — золото или булат, Садко однозначно выбрал булат.

Пересечение северного эпоса с киевской историей ученые относят к 1118 году, когда новгородских бояр вызвали в Киев, чтобы заставить присягнуть на верность внуку Мономаха Всеволоду. Некоторых из них пришлось заточить за непокорство князю и хвастливые заявления о превосходстве Новгорода (во многом правдивые и потому нестерпимо обидные). Вот как, по рассказу былины, говорил на княжьем пиру один из узников, сотник Ставр Годинович (которого потом молода жена еле вызволила из «погребов глубоких»):