Олег Бгажба - История Абхазии с древнейших времен до наших дней

3. Что уже нами делается, привлечение к законной ответственности лиц, причастных к преступлениям, поджогам и грабежам, в порядке приблизительного обвинения прокурорским надзором. Сообщаем Вам для сведения и соответствующего представления правительству и Национальному Совету Грузии».

Территориальные притязания Грузии. К 26 июля 1918 г. генерал Мазниев без особого труда занял территорию Черноморского побережья вплоть до Туапсе. Анализируя данную ситуацию, генерал Деникин писал: «В первый период турецко-немецкой оккупации, вожделения Грузии направились в сторону Черноморской губернии. Причиной послужила слабость Черноморья, поводом – борьба с большевиками, гарантией – согласие и поддержка немцев, занявших и укрепивших Адлер».

Грузинское правительство сразу же постаралось с помощью своих учёных и генералов «обосновать» претензии на это весьма выгодное пространство. Так, в документе, представленном позднее генералом И. Одишелидзе на Парижской конференции (1 мая 1919 г.), говорится, что вся полоса побережья до Анапы (абхазо-адыгский топоним) и устья р. Кубань принадлежала в XI–XIII вв. Грузии. И уже совершенно нелепо звучит заявление, будто «в продолжение XIV столетия границы постепенно отошли назад к реке Макопсе, а с XV столетия до XIX в., т.е. вплоть до присоединения этой части Грузии к России, границей всегда была река Макопсе (южнее Туапсе)».

В этой докладной записке генерала для отвода глаз допущена явная и в то же время намеренная путаница политических границ Грузии XI–XIII вв. (тогда представляла собой федеративное государство) с её менее узкими этническими границами. Ранее, ещё в VIII–X вв. и политические границы независимого Абхазского царства (простирались до Эрети, до границ с современным Азербайджаном) были гораздо шире собственно этнических абхазских границ. Но ни у кого на этом основании даже не возникает мысли утверждать, что, скажем, Кахетия, Картли, Имеретия были населены тогда абхазами и что это абхазская земля… К такому выводу можно прийти, если следовать логике грузинского генерала. Между тем, широко известно, что на всём пространстве от устья Кубани и Анапы до, по крайне мере, р. Ингур (не говоря уже о всём Западном Закавказье), с древнейших времён, проживали только абхазо-адыгские народы.

Даже Сочи объявлялся «чисто грузинским городом», а весь Черноморский округ – «древнегрузинской провинцией».

Как известно, Черноморский округ занимал площадь от Анапы до Гагры и до окончания Кавказской войны в 1864 г. его населяли адыги (натухайцы, абадзехи, шапсуги и др.), убыхи и абхазы (садзы, псху, ахчипсу, аибга). После войны коренное население этого края вынуждено было переселиться в Турцию. Всё побережье опустело. На покинутых местах махаджиров стали селиться русские, поляки, немцы, армяне, греки, эстонцы, молдаване. Первые грузины переселились в Сочинский округ из Кутаисской губернии в 1881–1882 гг. и поселились в основном в с. Пластунское. С этого момента Сочи (убыхское название) и стал, по-видимому, «грузинским городом».

Нельзя обойти молчанием и тот факт, что правительство Грузии хотело утвердиться на захваченной территории. Симон Басария писал по этому поводу: «…Грузинские империалисты вытворяют нечто кошмарное, одинаково позорное как для абхазской, так и для грузинской нации. Именно потребовали от Абхазского Народного Совета письменный документ о том, что Туапсе есть граница Абхазии и что Абхазия имеет право занять Черноморское побережье до Туапсе включительно. Всю эту махинацию им нужно было проделать в тех видах, что армия Мазниева, заняв Сочи, уже подходила к Туапсе, но генерал фон-Кресс, германский протектор Грузии, указал правительству последней на неудобство занимать чужую территорию. Вот им и нужно было заручиться документом, по которому видно было, что Туапсе занимается по просьбе абхазского народа, который дескать, имеет историческое право на него. Члены Народного Совета, абхазы, протестовали против такого требования, указывали на империалистические затеи Грузии и т.д., но большинство Совета из назначенцев, а также первый председатель его (В. Шервашидзе – Ред.), разделявший политику новых властей, настоял на своём. Очевидно, как у всех создателей империи, пред грузинским правительством восстало видение огромного государства – государства величия, каким должна стать демократическая республика».