Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Письмо жене, [Капыль] 11 июля 1941 г.

BArch. N 265/155. Bl. 66

[…] Снова два дня марша позади. Оба наполнены палящим зноем, невероятной пылищей и большим напряжением для солдат. Один полк вчера прошел 54, другой — 47 километров. Один раз это еще возможно. Но если этому предшествуют многочисленные ежедневные марши на 30- 40 километров и за этим следуют новые марши, то это просто невероятно. При этом никому не удается ночью выспаться, так как всех поднимают в 2 или 3 утра, и они идут до вечера, иногда до 22:00. Около полудня, конечно, делается привал, но зачастую без воды и под палящим солнцем. Кому встретится ручей, в котором можно искупаться, те — счастливчики. Они срывают с тела одежду и бросаются в воду, какой бы грязной она ни была. Вода — на вес золота.

Теперь мы в настоящей России. Капыль — название сегодняшней деревни. Всё в состоянии чудовищного упадка. Знакомимся с плодами большевистской культуры. Мебель очень примитивная. Мы обычно живем в пустых помещениях. Повсюду на стенах и потолках нарисованы звезды Давида [112] Примеч. рус. ред.: очевидная аберрация восприятия. Скорее, речь идет о советской символике (пятиконечная звезда), нежели о еврейской символике (шестиконечная звезда). . Церкви используются в качестве залов для политических собраний. В каждой деревне есть большие партийные здания, в которых Сталин и Ленин почитаются как любимцы народа, детей, женщин, рабочих, солдат и так далее. В городах на рыночной площади в центре обычно стоит памятник Сталину, сделанный из цемента, очень напоминает старого Гинденбурга. Магазинов нет. Крестьяне должны работать на общество: они получают треть урожая продуктами питания (натурой) и 80 рублей в год. Килограмм масла стоит 36 рублей! Также в качестве платы за работу каждому товарищу полагались кое–какие предметы, которые он получал на госскладе, каковой есть в каждом городе: то есть мыло, сигареты, носки, один костюм в год! Таков советский рай. Никто не осмеливается говорить открыто. Все боятся разговаривать. Пятнадцатилетних детей забирали из дому и отправляли работать в шахтах где–то на Дону. Эти дети больше никогда не слышали о своих семьях и наоборот. Некоторых из них, ставших теперь солдатами, мы захватили в плен. Теперь здешнее население надеется избавиться от гнета. Но плохо то, что мы не можем объясниться с ними. Отсюда множество промашек.

Покамест большевик воюет на Днепре. В некоторых местах река уже перейдена. Для нас это значит бежать вдогонку, бежать, бежать, пока языки на плечо не повесим. Я думаю, что после войны от пехоты откажутся. Разница между силами человека и мощью моторов всё–таки слишком велика.

Хартмут сражается на Днепре. Да хранит его Господь.

Письмо жене, [Слуцк] 13 июля 1941 г.

BArch. N 265/155. Bl. 67

Постепенно подыхаешь от зноя и пыли. Каждый день всё жарче и тяжелее. Не хочется есть, только пить. По возможности мы передвигаемся с войсками только вечером и ночью. Днем выдержать просто невозможно. Сегодня настолько гнетущая жара, что даже написание писем едва выносимо. Солнце почти не показывается, но создает в воздухе такую тяжесть, что нет возможности и охоты делать хоть что–то. Вчера летал в Минск. На высоте 600 метров — красота. Потрясающий вид, бесконечные леса, реки извиваются как улитки, снизу игрушечные марширующие колонны. В Минске, наполовину разрушенном, уцелело лишь несколько многоэтажных советских дворцов, дом гауляйтера, здание университета, дом Красной армии. Кичливые некрасивые дворцы, все увешаны картинами, восхваляющими Сталина, Ленина, Калинина [113] Михаил Иванович Калинин (1875–1946) — с 1923 по 1946 г. председатель Президиума Верховного Совета СССР. и других бонз. […]

Все церкви тут, в настоящей России, уничтожены. С колоколен сняты кресты. Здешняя слуцкая грекокатолическая церковь была уничтожена. Из ее кирпичей на том же месте строится дом гауляйтера. Римско–католическая церковь была превращена в завод по разливу минеральной воды. Протестантскую церковь присоединили к фабрике. Насколько мы пока видели, все храмы в деревнях переделаны в пожарные депо или склады. Снизойдет ли гнев Господа на этих разрушителей?

Сейчас начинается эта окаянная война против банд, и нам придется зачищать леса [114] Хотя Сталин призвал 3 июля 1941 г. к «народной войне» на оккупированных территориях, партизанское движение поначалу ограничивалось отдельными группами, оставшимися за линией фронта или забрасываемыми в немецкий тыл для ведения саботажа. Общее немецкое представление о «войне с бандами» в первые месяцы относилось прежде всего к бесчисленным группам попавших в окружение красноармейцев, которые частично вели бои в немецком тылу, частично прятались в лесах и пытались пробраться назад к Красной армии или к себе домой. Десятки тысяч таких окруженцев были расстреляны вермахтом как мятежники. Столь брутальные действия, дальнейшие «драконовские меры» для обеспечения безопасности в тылу и всё более бесцеремонная оккупационная власть привели к тому, что партизанское движение существенно пополнилось осенью 1941 г. за счет солдат и гражданских лиц. Для Гитлера партизанская война предоставляла возможность «истреблять тех, кто восстает против нас» (16 июля 1941 г.). Пресловутый «Указ о применении военной подсудности в районе "Барбаросса"» от 13 мая 1941 г. создал предпосылку для того, чтобы истребление происходило безжалостно и без оглядки на закон. См.: Härter J. Hitlers Heerführer. S. 404–441; Römer F. „Im alten Deutschland wäre solcher Befehl nicht möglich gewesen". Rezeption, Adaption und Umsetzung des Kriegsgerichtsbarkeitserlasses im Ostheer 1941/42 // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. 2008. N 56. S. 53–99. . […]