Илья Эренбург: Война. 1941-1945 (сборник)

22 июня 1941

Великий киноактер Чарли Чаплин в своем последнем фильме изображает Гитлера: диктатор Германии показан злосчастным маньяком, злым сумасшедшим. Недавно в Лондоне демонстрировали эту картину. Фашистский диктатор на экране был смешон. В действительности он смешон и ужасен: этот человек, одержимый манией величия, лишенный простых радостей жизни, решил повернуть историю вспять, он отбросил народ Германии в доисторическую ночь.

На нас идет орда современных дикарей. Я помню, как одна немка мне рассказывала: «Моего мужа избили в концлагере Дассау до крови. А мне сказали – принесите белье. Они заботились о гигиене». В Париже они навели «порядок». Транспорт там заменили человеческой тягой – возле вокзалов стоят французы с ручными тележками. Фашистские полицейские выстраивают рикш, как автомашины. При мне один безработный на шаг вышел из ряда. К нему подошел фашист и ударил его револьвером по голове. Француз упал, фашист не моргнул: он был горд своей миссией. Объясните ему, что во Франции была своя культура, что дело не в том, как выстроить рикш, а в том, почему французы под фашистской оккупацией стали рикшами, – он не поймет. Он гордится тем, что он не думает. Его дело – бить по голове.

Как только эти дикари ворвались в Париж, они составили «список Отто» – список французских книг, подлежащих уничтожению. В нем были французские и переводные романы, классики, стихи… Они придумали зажигательные бомбы. Я видел работу этих бомб. В Туре они сожгли библиотеку с рукописями Бальзака. Сожгли древний Руан с его музеями и замечательными памятниками старины. Жалкие варвары!

Я видел, как они обобрали Францию: пришли туда тощими и жирели у нас на глазах. Когда они входили в Париж, они не радовались – не до этого было – шли и ели, ели, ели. Напечатали фальшивые деньги – «оккупационные» марки, которые не имеют хождения в Германии, раздали их своим солдатам и все «скупили» в две недели. Денщики надрывались – таскали ящики, сундуки, кули всяческого добра, награбленного офицерами. Богатая Франция превратилась в пустыню.

Я проехал по Бельгии, по Голландии – то же зрелище – развалины и голодные бездомные люди. Здесь прошли кочевники. Их экономика проста. Они отбирают все молоко. Тогда крестьяне порабощенных стран убивают скот. Они реквизируют все яйца. Крестьяне уничтожают кур. Они забирают весь хлеб. И крестьяне больше не сеют.

Они вывезли оборудование заводов и дверные ручки, музейные картины и дамские чулки… Я видел поезда с их «трофеями», они шли из Парижа в Берлин. Они были набиты краденым чужим добром.

Фашистские разбойники не только грабят – они мучают, убивают; это злая орда. Они знают, как унизить человека. Великая радость – родной язык, на котором человек впервые услышал слова ласки, язык матери. Фашисты преследуют языки порабощенных народов. Они заменяют старые имена немецкими. В парижских театрах они выпускают немецких актеров. В голландских школах они учат детей по-немецки, голландский язык, по их мнению, – «наречие». Недавно восемьдесят две тысячи чешских учителей отправлены на полевые работы: зачем учить детей низменному чешскому языку? Пусть лучше копают землю – победители любят картошку…

Они оскорбляют тупо, по-фашистски – вот тебе мой сапог!.. Французов они называют «негроподобными». В Варшаве они устроили кино, куда доступ полякам запрещен, – видите ли, убийцам не нравится запах поляков!.. Они снесли памятник Адаму Мицкевичу.

В одном из норвежских городов они переименовали улицу Нансена в улицу Геринга.

Они превратили миллионы людей в рабов. В Голландии введена смертная казнь за отказ работать на немцев. Голландцев и бельгийцев насильно посылают в Германию на каторжные работы. Как арестанты работают два миллиона французов – это «военнопленные». О поляках Геббельс с презрением сказал: «Чересчур плодовитая раса! Если убить сто тысяч, ничего не изменится…»

Они убивают методично, аккуратно, изо дня в день. Бельгийцев юношу Лефевра и девушку Гуни – казнить: они прятали подозрительных людей. Вот француз Дюкан – казнить: он слушал английское радио. Вот поляк Стрешевский – казнить: он не уступил дороги господину обер-лейтенанту. Они неистовствуют в Бергене и в Белграде – от моря до моря.

В шведской газете напечатана корреспонденция из Гдыни. Это скромный сухой рассказ. Гестапо в Гдыне помещается на Герингштрассе. Фашисты жалуются – они потеряли сон. В гестапо приводят поляков, арестованных лишь зато, что они говорили по-польски. Поляков пытают научно, цивилизованно. И нецивилизованные поляки кричат. А это мешает фашистским чиновникам наслаждаться покоем.