Юрий Мухин - По повестке и по призыву . Некадровые солдаты ВОВ

— Что девочка тебе? Учиться пришла?

— Нет, — отвечаю, — я пришла спросить о том, как наша Манька учится.

Жили не так, как сейчас. Керосин привозили, не всегда давали всем, только членам потребкооперации понемногу. Чаще мой брат щипал лучину, и под этот свет мама пряла пряжу. Потом уже стали давать электрический свет на 2–3 часа по вечерам. Потом добавили еще час, еще час… Затем и радио провели. Вот тут народ воспрянул, даже тот, кто не верил Советской власти, убедился, что эта власть — для людей. Но были люди, которые по своему характеру или по своему интересу вредили хорошим делам. Репрессированный в те годы — сейчас герой. И он, и его дети получают больше привилегий, чем дети моего брата, погибшего в войну.

А они дети и внуки тех кулаков и подкулачников, что явно мешали строительству социализма, подъему качества жизни и культуры народа. А ведь и так они получили образование, жили как все, а кое-кто, как началась война, перебегали к немцам, пользуясь прошлым дедов и отцов. Я это доподлинно знаю.

Вот один пример.

Всоседяху нас жили Лопины. Отец был председателем колхоза «Новый путь», считался партизаном Гражданской войны. А моя мама говорила, что он не воевал, а, пользуясь своим положением, растащил добро купца Чернова, который держал большой магазин (здание и сейчас цело), склады кирпичные. Итак, Лопин был председатель, Чупахин — заместитель, а Кощин, наш сват, был счетоводом. Они вели двойную бухгалтерию. Так, они не все трудодни засчитывали при выдаче. Моя сестра Мария тогда работала в колхозе, а учитывали лишь 50 % трудодней. Вот эту тройку и осудили как врагов народа, репрессировали. Мне было тогда лет 14–15, а Зоя Лопина была мне подружкой (и сейчас осталась). Зимой я пришла к ней, она сидела на печи, и я залезла к ней. Она мне рассказала, что ночью приходили энкавэдэшники, описали все и скоро должны приехать забирать. А в горнице сложены посуда-хрусталь, синяя посуда (потом узнала, что это «кобальт»), шубы дорогие, шапки, овчинные шубы, большие рулоны ткани и т. д. Приехало много подвод, розвальни, и из завозни стали грузить мешки с мукой и еще с чем-то, не знаю, квадратные куски мороженого мяса, сала, пакеты масла и т. д. Вот так они жили, а люди недополучали по трудодням, да и от государства они прятали. А сейчас такие и их дети с пеной у рта кричат о ГУЛАГе.

Да если бы не очистили перед войной страну от этих подонков, мы бы не только не победили, а просто бы перемерли. А страна уже тогда бы престала быть великой державой, а стала бы как сейчас, распроданной и расчлененной усилиями бухариных, Зиновьевых, блюхеров, предков Горбачевых, ельциных, Шапошниковых и иже с ними хакамад.

Спасибо тов. Сталину!

И я продолжала расти, развиваться, понимать «что такое хорошо и что такое плохо».

О духовности. Сейчас говорят, что революция 17-го года уничтожала и закрывала церкви. Неправда! У нас была хорошая церковь, и я маленькой, и потом, став побольше, ходила в нее, мне нравилось смотреть на вышивки и оклады вокруг икон. Выпрашивала у родителей нитки и старалась воспроизвести всю эту красоту. Я очень рано вышивала, рисовала и вязала. Мне отец сделал маленькую прялку, и я была в восторге, стараясь вместе с мамой прясть, не всегда получалось, но я старалась. Мама посещала церковь, и я с ней. А отец был против попов. Говорил маме: «Бог везде, молись, исполняй добрые дела, он все зачтет, но деньги, которые я потом зарабатывал, носить долгогривому пьянице-попу не смей!» Сам он верил в бога, молился дома до обеда и после. Меня учил «Отче наш…», «Сею, сею, просеваю, с новым годом поздравляю!» Приход в церкви стал уменьшаться, поп бросил церковь. Здание было просторное, и сделали в нем столовую. Духовность- в добрых деяниях.

К этому времени я училась в 9-м классе. С первого класса мы вместе учились и дружили с Раей Русаковой. В конце учебного года приезжают из Рубцовска агитаторы и приглашают туда на курсы учителей и медсестер. На учителя начальных классов нужно было учиться 3 месяца, на медсестру дольше. Я записалась на курсы учительниц, Рая — медсестер. Я закончила их и стала учить людей, даже старше себя, грамоте в начальных классах.

В начале летних каникул 1941 года мы с мамой поехали в город Алма-Ату к моей сестре Марии. Летом всякий город красив, но Алма-Ата-особенно. В любую жару там прохлада от арыков, фруктовых деревьев, цветы необыкновенной красоты благоухают. Прекрасный город и много русских, впечатление такое, что это город русский (прежде Алма-Ата — русская крепость Верный, аванпост России против английской колонизации Средней Азии), а казахи, как друзья — добрые гости в нем, да и народ казахи дружелюбный.