Виктор Устинов - Великая Армия, поверженная изменой и предательством [К итогам участия России в 1-й мировой войне]

В этот же день он отправил первую телеграмму царю, в которой говорилось: «Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство». Одновременно председатель думы обратился по телеграфу к главнокомандующим фронтами и к генералу Алексееву с просьбой поддержать его обращение [454] Александр Иванович Спиридович. Великая война и Февральская революция. Минск, 2004, с. 574–575. . Николай II все еще был в неведении относительно масштабов волнений в столице империи и продолжал свою обычную размеренную жизнь в Ставке. Прочтя телеграмму председателя думы, царь, по позднему признанию Фредерикса, сказал ему: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду отвечать» [455] Архив русской революции, т. IV. М., 1991, с. 31. . Большая часть телеграмм в Ставку министром внутренних дел Протопоповым и военным министром Беляевым отправлялась на имя дворцового коменданта Воейкова, который был одним из главных заговорщиков и одним из влиятельных сотрудников прусской разведки, действовавшей в окружении царя. Они в деталях докладывали ему, в каких масштабах развиваются события в столице империи, чтобы он лучше был ориентирован для принятия своего решения в отношении отстранения Николая II от власти. Вместе с министром двора графом Фредериксом и своим многочисленным аппаратом обеспечения и обслуживания, стоявшим по рангу выше генералов и офицеров военного штаба Алексеева, они сумели в течение четырех дней — 24–27 февраля — докладывать Николаю II все события, происходящие в столице и в стране, в такой успокоительной форме, что царь проводил все эти дни в полном покое. Можно вполне предположить, что во все эти дни Николай II не был знаком ни с одной тревожной телеграммой из Петрограда, а все ответы на них давались людьми Фредерикса и Воейкова. Ведь огромный опыт переписки на востребованную военную тематику для нужд германской армии между императором и императрицей, совершаемой прусской агентурой, действовал в течение всей войны, и его формы были использованы и в данной обстановке. Нам не оставлены свидетельства переговоров царя с царицей в эти тревожные для них и для империи дни, как не оставлены свидетельства телеграмм императрицы Александры Федоровны, что они дошли до адресата. Это подтверждает и сама императрица, которая, по прибытию в Царское Село генерала Иванова, попросила его прибыть к ней и в два часа ночи. 2 марта Александра Федоровна заявила ему, что она ничего не знает о судьбе своего мужа, к которому она пыталась отправить даже аэроплан [456] Архив русской революции, т. IV. М., 1991, с. 47. .

И у нас нет ни одного доказательства личных переговоров Николая II с председателем правительства князем Голицыным, с председателем Государственной думы Родзянко и, наконец, со своим младшим братом, великим князем Михаилом Александровичем. Хотя, как утверждают военные Ставки, в апартаментах царя был особый телефон для прямых переговоров с Петербургом. Но кто контролировал его?

Все это проходит как бы мимо царя, а на самом деле все эти дни Николай II был умышленно отстранен от правдивой информации о положении дел в столице своим близким окружением. Если ему что-либо тревожное и сообщал начальник штаба генерал Алексеев в присутствии министра императорского двора графа Фредерикса, то последний имел такое влияние на царя, что его мнение и оценка всех событий была решающей.

Воейков все эти дни действовал. Один из лучших батальонов охраны царя, составленный из георгиевских кавалеров, отличившихся в боях с немцами и австрийцами, был отправлен с генералом Ивановым в Царское Село для подавления революционных выступлений, где он оказался ненужным. Военный министр Беляев накануне волнений в Царском Селе вывел из этого гарнизона ряд верных царской семье частей, о чем он уведомил Ставку [457] Там же, с. 37. . Начальник царского поезда, очень верный Николаю II офицер, был отправлен в отпуск, надежный царский персонал был тут же заменен другими людьми, подобранными генералом Воейковым. Все готовилось для запланированного отстранения Николая II от власти и возложения короны на несовершеннолетнего Алексея, при регентстве великого князя Михаила Александровича.

Утром 27 февраля совет думских старейшин, «ознакомившись с указом о роспуске, постановил: Государственной думе не расходиться, всем депутатам оставаться на своих местах» [458] Русское богатство, № 2–3. М., 1917. С. 384. . Родзянко отправляет вторую телеграмму царю: «Работа Государственной думы указом Вашего Величества прервана до апреля. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому Министерства внутренних дел и Государственной думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мной Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Прикажите вновь созвать законодательные палаты. Издайте об этом высочайший манифест. Государь, не медлите. Если революционное движение перебросится в армию, п о б е д я т н е м ц ы, и гибель России, а с ней и династии, неминуема. От имени всей России прошу Ваше Величество об исполнении изложенного. Завтра может быть уже поздно. Председатель Государственной думы Родзянко» [459] Александр Иванович Спиридович. Великая война и Февральская революция. Минск, 2004, с. 576–577. .