Нина Молева: Портрет влюбленного поручика, или Вояж императрицы

Для Боровиковского это, казалось бы, привычное и вместе с тем принципиально новое решение. Зелень, составлявшую среду, в которой помещались модели художника, заменяет перспектива барского дома, реки и парка, на фоне которых достаточно ясно читается фигура Державиной, но становится совсем небольшим ее лицо. На первом плане оказывается светлое, вышитое, с пышными модными рукавами платье, широкая полоса шали. Взгляд зрителя невольно отвлекается от лица хозяйки „Званки“ широким гостеприимным жестом, которым она отводит руку в сторону рисующегося на ясном фоне неба дома. Именно помещица, хозяйка, но не та давняя женщина с портретов Боровиковского, о которой „Московский Меркурий“ рассуждал, что она должна выказывать свою чувствительность в разговорах, движениях и голосе, „а пуще всего в глазах“, „открыть свою грудь всему горестному, всему угнетенному, всему слезящему и дойти до страсти к добру и желания всеобщего блага“. И если спокойная, уравновешенная Державина останется далека религиозному фанатизму, это не помешает ей после смерти мужа близко сойтись со своими соседями по имениям — графиней А. А. Орловой-Чесменской, Аракчеевым и архимандритом Фотием, отойдя от давних державинских единомышленников и друзей.

В них есть внутреннее родство — в хозяйке „Званки“ и княгине М. И. Долгорукой, которую художник пишет скорее всего непосредственно перед Отечественной войной 1812 года. Дочь петербургского купца, урожденная Апайщикова, Маргарита Ивановна несомненно обладала сильным характером, чтобы не только выйти замуж за прямого потомка государыни-невесты и любимца Петра II, И. А. Долгорукого, приобрести титул, но и с достоинством его носить, заставить себя признать в высшем свете, к которому принадлежал ее муж. Художник внимательно всматривается в ее спокойное, исполненное уверенности в себе лицо, крупные правильные черты лица, тронутый легкой грустью открытый взгляд темных глаз. Княгиню не стесняет ни модное открытое платье, ни жемчуга, многими рядами обвивающие ее шею, и нарочито небрежную короткую прическу. Той же определенностью без тени мечтательности отмечено и цветовое решение портрета — звучные контрастирующие пятна вишневого, голубовато-серого, черного и золотистого цветов. Скульптурно пролепленная голова и тело рисуются на нейтральном однообразном фоне, подчеркивая весомость и материальность фигуры.

Боровиковский первым пишет портрет мужа М. И. Долгорукой — Алексея Алексеевича, который незадолго до этого был назначен Симбирским генерал-губернатором, а после смерти в 1814 году жены стал губернатором Москвы. Супруги имели четырех сыновей, из которых один — Ростислав Алексеевич был однополчанином Лермонтова и хорошим знакомым пушкинской семьи. По утверждению Бартенева, жена Р. А. Долгорукого не отходила от постели умиравшего Пушкина и с ее слов известны последние часы жизни поэта.

Пожалуй, ни один из портретов Боровиковского не вызывал столько споров и разночтений, как „Неизвестная в тюрбане“, поступившая в Третьяковскую галерею из собрания И. Е. Цветкова. Высказанное А. В. Бакушинским предположение о том, что на полотне изображена французская писательница А.-Л.-Ж. де Сталь, мадам де Сталь, как ее чаще называли, скоро вызвало возражения искусствоведов. Известное сходство с полотном Ф. Жерара не находит сколько-нибудь убедительного подтверждения в портрете кисти Виже Лебрен, где писательница представлена с лирой в руках, или портрете кисти М. Жерара, изображающем известную француженку с дочерью на фоне романтического пейзажа. Существенным возражением остается присутствие в портрете бюста Екатерины II, к которой мадам де Сталь относилась резко враждебно. Нет никаких доказательств, чтобы ее отношение к русской императрице в корне изменилось, тем более в обстановке Отечественной войны 1812 года. Впрочем, датировка портрета условна, так как холст не несет ни авторской подписи, ни даты. Можно привести и иные соображения в пользу подобных сомнений.

Прежде всего — это предубеждение мадам де Сталь против всяких ювелирных украшений, которыми так щедро украшен костюм неизвестной в тюрбане. Зеленовато-голубое платье неизвестной перехвачено широким золотым поясом с камеей на крупной пряжке, на руке красуется змеевидный браслет, в ушах — золотые серьги с жемчугами, тюрбан опоясывает лента из крупных жемчугов, сколотая на лбу большой золотой пряжкой с драгоценными камнями. Волосы писательницы, по свидетельству современников, напоминали по цвету вороново крыло, как и ее большие глаза. Написанная Боровиковским женщина имеет каштановые волосы и карие глаза. Не менее существен характер ее прически. При всех изменениях капризной парижской моды мадам де Сталь оставляла открытым высокий чистый лоб, тогда как у неизвестной он старательно прикрыт до бровей родом челки. Зато писательница всегда скрывала уши, которые открыты у женщины в тюрбане, — мелочи, которым самые завзятые модницы обычно сохраняют верность, следуя представлению о недостатках и достоинствах своей внешности. Но кем бы ни была неизвестная, верно одно, что она связана воспоминаниями или семейными обстоятельствами с екатерининскими временами.